Федор Раззаков - Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

— О том человеке, с которым вы до меня встречались на этой же лавке.

— Так вы, значит, и по мою душу тоже?

— Пока только нас интересует ваш брат, — успокоил собеседника Игнатов. — Но интуиция матерого опера мне подсказывает, что ваши помыслы тоже не слишком чисты.

— Здесь совсем другое, — отвел взгляд в сторону регбист. — Но если вы будете допытываться, то я не буду говорить с вами о моем брате.

— То есть, вы ставите мне ультиматум? — удивился Игнатов. — Однако это смело с вашей стороны. Посудите сами, вдруг вы обсуждали с этим человеком какое-то серьезное преступление, а я оставлю это без своего внимания. Представляете, что меня за это ждет?

— Ничего вас не ждет, — решительно заявил регбист. — Это дело не в вашей компетенции, если вы, конечно, не из… Впрочем, я не знаю, кто у вас занимается такого рода делами.

— Какими именно?

— Какой же вы дотошный.

— Работа такая, — усмехнулся сыщик. — Итак, что это за человек?

— А вы дадите мне слово, что это останется между нами? — задал неожиданный вопрос регбист. — Если дадите, то я вам все расскажу, плюс удовлетворю ваше любопытство по поводу моего братца.

И Левко снова перевел взгляд на сыщика. Но Игнатов молчал, обдумывая это неожиданное предложение. Наконец, он согласно кивнул головой.

— С этим человеком мы обсуждали завтрашний матч с участием моей и его команд, — сообщил регбист.

— А в свертке, который вы ему передали, были, как я понимаю, деньги? — спросил Игнатов. — Если это так, то я, кажется, догадываюсь о том, за что он их получил. За «договорняк»?

Регбист с изумлением посмотрел на сыщика, не ожидая от него такой прозорливости. Его вытянувшееся лицо всем своим видом буквально вопрошало: как вы об этом догадались? Поэтому Игнатов пустился в объяснения:

— Просто когда-то я занимался одним делом, где речь шла о футбольных махинациях с подпольным тотализатором. В регби, оказывается, тоже есть нечто подобное?

— Нет, тотализатора там нет, но матчи иногда продаются, — ответил регбист. — Но вы обещаете мне, что это останется между нами?

— Но вы ничего не сообщили мне про своего брата, — напомнил сыщик своему собеседнику о его же условии. — Где его можно найти?

— Он что-то серьезное натворил?

— А вы как думаете, если с вами беседует сотрудник «убойного» отдела угро? — вопросом на вопрос ответил Игнатов.

— Вот ведь гадина какая, — вздохнул регбист. — Только я же вам говорю, что больше года с ним не общаюсь. Когда мы с ним виделись в последний раз, он жил в Бауманском районе — снимал там комнату у какой-то бабульки. Точного адреса я не знаю.

— То есть, в Москве он всегда жил на птичьих правах?

— Конечно — мы же с ним приезжие. В семьдесят шестом перебрались сюда из Львова после смерти родителей, чтобы играть в команде «Фили». Жили на съемной квартире, которую нам выделила команда. Только я сумел закрепиться в составе, а он нет.

— Почему?

— Из-за одного крупного скандала, о котором вся регбий-ная Москва потом судачила. Неужели не слышали?

— Я же говорю, что футболом увлекаюсь.

— Это случилось субботним днем семнадцатого июля того же семьдесят шестого, — начал свой рассказ регбист. — Мы играли в Люблино против столичного «Локомотива» и «горели» 3:10. Нервы были на пределе. И когда судья дал свисток о завершении игры, наш играющий тренер Борис Гаврилов не сдержался и ударил кулаком в лицо одного из железнодорожников — Владимира Свиридова по прозвищу «бронепоезд». После этого началась такая заварушка, что даже зрители в нее втянулись. А мой братец любит такие побоища — его хлебом не корми, но дай кулаками помахать. Короче, кого-то из болельщиков он здорово приложил — тот в больницу угодил. Обоих тренеров сняли с их постов, а моего братца выгнали из команды.

«Так вот почему его карточки не было в учетном столе», — догадался Игнатов, но произносить вслух не стал, а спросил о другом:

— И куда он после этого подался?

— Продолжил играть, только уже не здесь — погнался за длинным рублем сначала в Грузию, а затем в Узбекистан. Играл в тбилисском «Локомотиве», ферганском «Факеле» и шаватской «Звезде». Правда, и там не прижился — в основном сидел на лавке в качестве запасного. А чуть больше года назад вернулся обратно в Москву. С регби завязал, а связался с какими-то темными личностями. Он и меня пытался к себе переманить, но я не захотел. Мне на моей административной должности тоже не плохо «капает».

— А чем занимались эти темные личности?

— Кажется, что-то с подпольной нумизматикой. Но вы так и не ответили мне: я могу рассчитывать на то, что вы не станете никому разглашать о моей сегодняшней встрече здесь с тем человеком? Уверяю вас, он никакого отношения к моему брату не имеет.

— Хорошо, про «договорняк» я буду молчать, — пообещал Игнатов. — Но вы в свою очередь, должны мне пообещать, что в случае, если рядом с вами снова объявится ваш брат, вы дадите мне знать. Я оставлю вам номер моего служебного телефона.

Сказав это, Игнатов извлек на свет авторучку, записную книжку и, сделав запись, вырвал листок и передал его регбисту. После чего спросил:

— У вас случайно дома фотографий вашего братца нет — уже с перебитым носом?

— Были, но я их потом все уничтожил.

— Это почему?

— Было за что. Короче, я засек, что он к моей жене «клеится».

— Какой разносторонний у вас братец — везде поспевает, — покачал головой Игнатов, но развивать эту тему дальше не стал.

Наскоро простившись с регбистом, он отправился к «Жигулям» своего напарника, которые дожидались его неподалеку.

После того, как они полночи шли по руслу обмелевшей реки, пытаясь тем самым запутать следы, Иван Сараев и трое его спутников вышли к какому-то ущелью. Здесь решено было сделать короткий привал. И пока солдаты, привалившись спинами к холодным камням, отдыхали, девочка-афганка беззаботно играла с детенышем снежного барса.

— Ты так и не объяснил нам, Сарай, на хера тебе сдалась эта душманка? — спросил Хомутов, наблюдая за этими играми.

— У меня дома сестренка осталась такого же возраста, — коротко ответил Сараев.

— Вот видишь, как плохо быть к кому-то привязанным, — усмехнулся Хомутов. — Все-таки прав я был тогда, в кишлаке, когда хотел ее грохнуть. Из-за этой соплячки столько наших ребят полегло. И еще поляжет.

— Почему из-за нее? — удивился Сараев.

— А из-за кого же? Это же за ее головой «духи» охотятся, а не за моей.

— Ты свою голову, Хомут, не выгораживай — это ведь ты нас в тот день в кишлак привел, — напомнил Сараев товарищу предысторию их злосчастной самоволки. — Если бы не ты, сидели бы мы сейчас в гарнизоне.