Федор Раззаков - Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

Когда глава Четвертого управления Минздрава Евгений Чазов поднялся на веранду генсековской дачи, он увидел ее хозяина сидящим в плетеном кресле и с явно усталым выражением лица.

— Что-то вы плохо выглядите, Юрий Владимирович, — вместо приветствия произнес Чазов и первое, что сделал — взял руку Андропова и стал мерить ему пульс.

— Зря стараетесь, пульс у меня нормальный, — сообщил генсек. — Просто вы спортом не увлекаетесь, поэтому вам меня не понять.

— Опять хоккей по телевизору смотрели? — догадался о причинах нездорового вида хозяина дачи Чазов.

— Хоккеисты сейчас отдыхают — у них чемпионат закончился, — ответил Андропов. — А вот у футболистов в самом разгаре.

— Насколько я помню, вы раньше футболом не увлекались. К тому же футбольное «Динамо», насколько я знаю, это епархия МВД.

— Правильно, только с недавних пор эту епархию Лубянка взяла под свою опеку. А тут еще в этом году у общества «Динамо» юбилей — шестьдесят лет стукнет. Сами понимаете, негоже в такой славный год портить настроение своим болельщикам.

— Чем же они портят? — продолжал удивляться Чазов.

— Третий матч подряд проигрывают! — посетовал Андропов. — Сначала харьковскому «Металлисту», потом киевлянам и вот вчера уступили ЦСКА 1:2. Скатились на пятнадцатое место с одиннадцатью очками — того и гляди, вылететь могут из высшей лиги!

— А кто на первом? — поинтересовался Чазов, присаживаясь на свободное кресло напротив генсека.

— Представляете, одесский «Черноморец». «Все смешалось в доме Облонских», как писал Лев Толстой.

— В его годы футбола не было, — заметил Чазов. — И вам, Юрий Владимирович, я давно советую завязывать с просмотрами спортивных состязаний. А если не можете, то хотя бы держите себя в руках — это же всего лишь игра, и не более.

— Что поделаешь, если я человек азартный, — развел руками генсек. — К тому же спорт — это единственная для меня отдушина среди этой чертовой работы. Вы лучше помогите динамовцам, чем нотации мне читать.

— Чем же я могу им помочь — сам, что ли, на поле выйду? — искренне удивился Чазов.

— Нет, с вами они еще крупнее проигрывать будут, — улыбнулся на это заявление Андропов. — Вы им, как врач помогите. Помните, вы как-то по моей просьбе достали динамовским хоккеистам ампулы с американским лекарством, которые позволяют человеку долгие часы быть активным?

— Помню, но это же допинг, а он запрещен! — еще сильнее удивился врач.

— Да бросьте вы, кто его будет искать, тем более у нас, — отмахнулся Андропов. — С хоккеистами же это дело получилось — никто ничего не узнал, а они стали лучше играть, даже чуть чемпионами не стали. Почему бы не попробовать и с футболистами? Поэтому я завтра же пришлю к вам динамовского тренера, и вы передадите ему эти ампулы. Договорились?

— Хорошо, если вы на этом настаиваете, — согласился Чазов, правда, без особого энтузиазма.

А сам про себя подумал: «Вряд ли он оторвал меня от отдыха ради своих футбольных пристрастий. Наверняка, есть что-то более серьезное». И врач оказался прав.

— Евгений Иванович, у меня есть к вам конфиденциальный разговор, который должен остаться между нами, — после небольшой паузы возобновил беседу Андропов.

— Кажется, я вас никогда еще не подводил, — ответил на это заявление Чазов и был прав.

Они близко сошлись еще в середине шестидесятых, когда Андропов возглавлял Отдел ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран, а Чазов был директором Института кардиологии. Их сблизила история, которая произошла в 1966 году. Тогда в Кремле обострилась борьба за власть между Леонидом Брежневым и Александром Шелепиным. А поскольку Андропов был близок к первому, то Шелепин решил убрать его из политики руками кремлевских врачей. И те поставили новому шефу КГБ ложный диагноз: инфаркт миокарда (хотя его давно мучили больные почки) — и почти насильно уложили в его Бакулевский институт сердца. И стали методично готовить его к инвалидности, всерьез уверяя, что он одной ногой уже в могиле. После этого сообщения Андропов сначала упал духом, но затем, будучи умным и достаточно искушенным в политических интригах человеком, решил перестраховаться. Он связался с Чазовым и попросил приехать и осмотреть его. В итоге Чазов силами своего Института провел тщательное обследование Андропова и обнаружил, что никакого инфаркта у него в помине нет.

С тех пор он стал личным врачом Андропова и именно тот в конце того же шестьдесят шестого «пробил» в верхах назначение Чазова на важнейшее в системе власти учреждение — Четвертое управление Минздрава, которое именовалось «кремлевским» (оно следило за здоровьем руководителей государства, а подспудно — собирало на них врачебный компромат). И именно ради этого сегодня Андропов и пригласил Чазова к себе на дачу, а не ради любимого им футбола.

— Евгений Иванович, вы в курсе того, какое здоровье у Шарафа Рашидова? — Андропов задал гостю вопрос, который тот от него никак не ожидал услышать.

— Не очень хорошее, учитывая то, что он немолодой человек — ему уже шестьдесят пять, — после секундного замешательства ответил врач.

— Это я и сам понимаю, поскольку всего лишь на три года старше его, — кивнул головой Андропов. — Но вы знаете о его болячках?

— Насколько я помню, он инфарктник — в пятьдесят седьмом пережил его в первый раз, десять лет назад был последний. Он тогда больше двух недель провалялся в постели. Его наблюдал директор нашего Института кардиологии академик Игорь Шхвацабая, который был в Ташкенте проездом. А вообще эти инфаркты — следствие ранения, которое Рашидов получил на фронте.

— А куда он был ранен? — поинтересовался генсек.

— Кажется, в плечо. Тяжелое ранение, после которого он был комиссован. Вы же сами фронтовик, знаете, как это тогда происходило.

На самом деле Андропов никогда не был на фронте, хотя Чазову когда-то рассказал, что почки застудил во время пребывания в партизанском отряде. Однако по свидетельству очевидцев, Андропов всю войну просидел в тылу на комсомольской работе. И, в отличие от многих его сверстников, которые рвались на фронт, он никогда не просился послать его на войну, в подполье или партизаны. Более того, он часто жаловался на больные почки. И вообще на свое слабое здоровье. Был у него и еще один довод для отказа отправить его в подполье или в партизанский отряд: в Беломорске у него жила жена, которая недавно родила ребенка. А его первая супруга, жившая в Ярославле, забрасывала ЦК ЛКСМ Карело-Финской ССР, где Андропов занимал должность первого секретаря, письмами с жалобой на то, что ее бывший муж мало помогает их детям, что они голодают и ходят без обуви, оборвались. Все это, вместе взятое, и не давало морального права начальникам Андропова (в их числе был и первый секретарь ЦК КП Карело-Финской ССР Геннадий Куприянов) послать его в партизаны, руководствуясь партийной дисциплиной. Им как-то неудобно было сказать ему: «Не хочешь ли повоевать?». Однако всего этого Чазов не знал.