Федор Раззаков - Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

В этот миг монументальная конструкция из сигарет, воздвигнутая Бородиным на столе, развалилась. И он принялся сооружать ее снова, попутно продолжая свои размышления:

«Надо в подробностях припомнить, что происходило со мной в те несколько дней до отъезда Киршмана в Ригу. Может, в этих подробностях я сумею найти зацепку для своего оправдания. Но зацепка должна быть убойная, поскольку здесь не дураки сидят — они в туфту не поверят. Их на мякине не проведешь и за понюшку табака не купишь. Ведь на меня не кто-нибудь, а сам главный контрразведчик Григорий Федорович Григоренко «наехал». А это человек легендарный — с достойной биографией. Впрочем, стоп!..»

В этом месте Бородин буквально оцепенел, поймав себя на том, что ему в голову внезапно пришла мысль, которая может быть той самой соломинкой, за которую хватается утопающий. Он даже прекратил мастерить конструкцию из сигарет и, встав со стула, принялся размеренно ходить по кабинету, продолжая размышлять уже на ходу:

«А ведь до Григоренко я сам кое на кого наехал. Причем не в фигуральном виде, а в самом что ни на есть настоящем. Было это, если мне не изменяет память, как раз за день до нашей встречи с Киршманом в Саду имени Баумана. Я в тот вечер должен был встретиться с Цинёвым на Минском шоссе, поэтому торопился с работы домой — надо было переодеться и изменить внешность. Я ехал по Китайскому проезду и поворачивал на Москворецкую набережную у гостиницы «Россия». И тут на дорогу, напротив церквушки, прямо мне под колеса, выбежал пожилой мужчина. Я едва успел затормозить, но правым бампером все-таки слегка задел бедолагу. Он упал, я выскочил из автомобиля и бросился к нему на помощь. К счастью, все обошлось — бедняга даже царапины не заработал, отделавшись лишь дыркой на левой брючине. К нам подошел гаишник, дежуривший возле гостиницы. Я в это время помогал пострадавшему собирать его вещи на асфальте. У него в руках был чемодан-дипломат, который после падения открылся. Вещей было немного, какая-то мелочевка. Но почему бы среди них не оказаться кожаной папке? Тем более, что милиционер подошел уже в самом конце и видеть всех вещей никак не мог. Точно — у пострадавшего была папка! Я ее поднял с асфальта и положил в дипломат. После чего гаишник объяснил пострадавшему правила уличного движения: дескать, негоже перебегать улицу в неположенном месте. Милиционер, как мне помнится, молодой парень лет двадцати пяти, причем он слегка картавил. Именно так — у него была слабая дислалия. Я еще подумал, что картавь он сильнее, и не видать бы ему службы в органах. Он взглянул на мои документы, отдал честь и отпустил с богом. Если понадобится, то найти этого парня не составит большого труда. А вот пострадавшего уже не найдешь — он упорхнул, даже не представившись и не показав стражу порядка своих документов. Слава богу, что милиционер не стал его мурыжить, пойдя навстречу его пожилому возрасту. Поэтому скажем этому незнакомцу огромное спасибо. Если бы не он, то шансов выбраться отсюда у меня не было бы никаких».

Головин снова уселся на стул и, уже ни на что не отвлекаясь, вновь начал создавать из сигарет одному ему понятную конструкцию. До прихода главного контрразведчика оставалось чуть больше часа.

Старейший сотрудник английского Форин-офиса Милфорд Солсбери стоял в одном из залов сокровищницы замка Хофбург (бывшей зимней резиденции австрийских Габсбургов) и разглядывал главную достопримечательность — святой артефакт христиан Копье Судьбы. Согласно Евангелию от Иоанна, именно это копье римский воин Лонгин вонзил в подреберье Иисуса Христа, распятого на кресте. Рядом с Солсбери остановился мужчина примерно одного с ним возраста в строгом двубортном костюме и вслух, на чистейшем английском, произнес строки из Евангелия от Иоанна:

— Но, придя к Иисусу, как увидели его уже умершим, не перебили у него голеней…

А закончил эту строку уже Солсбери:

— … но один из воинов копьем пронзил ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода.

Это был пароль, с помощью которого его обладатели узнали друг друга. После этого англичанин, не поворачивая головы к незнакомцу, спросил:

— Как мне вас называть?

— Зовите меня генерал Волков, — ответил мужчина, явно назвав не подлинное свое имя.

После этого они оба двинулись к выходу из сокровищницы.

Выйдя на улицу со стороны Национальной библиотеки, они двинулись по площади святого Иосифа к церкви августинцев.

— Давно не бывали в Вене? — первым возобновил разговор англичанин.

— Около десяти лет, — ответил генерал. — Но Вена это город, который мало меняется.

Генерал впервые посетил столицу Австрии в середине 50-х, когда работал заместителем начальника здешней резидентуры КГБ (им тогда был Федор Шубняков, который действовал под прикрытием должностей начальника отдела информации аппарата Верховного комиссара СССР в Австрии, затем — советника посольства СССР). А десять лет назад генерал Волков приезжал в Вену в качестве инспектора — проверял нелегальные резидентуры КГБ в Австрии, Италии, Швейцарии, Франции и Бельгии под видом американского антиквара. Солсбери об этом знал, поскольку МИ-5 оперативно снабдила его этой информацией, и свой вопрос он задал не случайно — хотел проверить, будет ли его собеседник этот факт от него скрывать. Но тот ответил честно, что понравилось англичанину. Впрочем, была еще одна поездка генерала Волкова в Вену, недавняя — она случилась в феврале этого года, но про нее в МИ-5 ничего не знали и, значит, не знал про нее и Солсбери.

— Подышим воздухом или сразу отправимся на встречу? — спросил англичанин.

— Думаю, дело не ждет, а свежий воздух от нас никуда не денется, — ответил генерал.

И они зашагали к серебристому «Вольво», который дожидался их за углом церкви августинцев.

Ехать оказалось недолго. Англичанин привез гостя в трехэтажный особняк неподалеку от Стефансплац. Они поднялись на второй этаж, где их уже дожидались двое других участников встречи. Это были американцы — сенатор Колин Стаффорд и заместитель директора Разведывательного управления ЦРУ Майкл Харрис. Они сидели в креслах возле незажженного камина и о чем-то тихо беседовали. При виде вошедших, они поднялись и за руку поздоровались с каждым. После чего все четверо расселись у камина и англичанин, взяв с передвижного столика бутылку русской водки, отвинтил с нее крышку и произнес:

— Поскольку среди нас человек из России, предлагаю отметить эту встречу доброй чаркой русской водки.

На что Волков ответил:

— Советую много не наливать, поскольку разговор у нас пойдет серьезный.