Федор Раззаков - Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

— Здесь не курят! И вообще, не мешай мне готовиться к экзаменам.

Какое-то время Габрилянов-старший стоял с незажженной сигаретой у окна и смотрел на сына. Затем он вернул сигарету обратно в пачку и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова. Но разговор этот он запомнил.

Держа в руке чашку с чаем, Антон Котов сделал несколько глотков, после чего взял из блюдца печенье и слегка его надкусил. Он не был голоден, но и обижать хозяина дома тоже не хотелось, поскольку от этого разговора многое зависело. Чекисту предстояло расспросить бывшего кадровика КГБ, а ныне персонального пенсионера Матвея Ивановича Карпова, который почти два десятка лет назад брал на службу в КГБ Александра Бородина. Они сидели в уютной трехкомнатной квартире кадровика с окнами, выходящими на Большую Ордынку, и прежде чем начать разговор, внимательно друг друга изучали.

— Вы, Матвей Иванович, наверное, задаете себе вопрос, почему мне посоветовали встретиться именно с вами? — спросил у кадровика Котов, ставя чашку на стол.

— Нет, Антон Сергеевич, не задаю, поскольку прекрасно знаю ответ на этот вопрос, — сидя в мягком кресле с высокой спинкой, ответил хозяин дома. — Вас послали ко мне, поскольку у меня феноменальная память. У вас есть с собой какой-нибудь документ?

— В смысле? — вскинул брови вверх Котов.

— Например, паспорт. Откройте его на третьей странице, где справа фотография.

Котов полез в карман пиджака и извлек на свет упомянутый документ.

— А теперь откройте его передо мной и, посчитав до трех, закройте.

Котов послушно исполнил и это. И едва он успел закрыть паспорт, как хозяин стал наизусть воспроизводить прочитанное:

— Дата рождения — десятое сентября тысяча девятьсот сорок седьмого года. Место рождения — город Омск. Национальность — русский. Кем выдан паспорт — отделом внутренних дел Октябрьского райисполкома города Омска. Дата — 14 июня 1976 года.

— Действительно, феноменально, — не скрывая своего восхищения, констатировал Котов, пряча паспорт. — Надеясь, с таким же успехом вы расскажите о том, что меня интересует. Можно мне начинать? Тогда ответьте, пожалуйста, на первый вопрос: вы помните такого человека — Александра Терентьевича Бородина?

— Прекрасно помню, — кивнул головой кадровик. — Это сын прославленного генерала Терентия Бородина. Я зачислял его в штат «лесной школы» в мае тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года. Школой тогда руководил, если мне не изменяет моя память, генерал-майор Арсений Васильевич Тишков. Увы, сегодня его с нами уже нет — он скончался почти четыре года назад.

— А кто проверял анкетные данные Бородина?

— Виктор Близнюк, но и его тоже нет в живых — погиб в автокатастрофе два года назад.

— А вы не знаете, у Бородина в анкете не было каких-то нестыковок? Я имею в виду, его родство с генералом Бородиным?

— Намекаете на то, что они не родные? Нет, таких нестыковок не было, и быть не могло. Если бы они были, то я бы об этом знал.

— А Близнюк не мог что-то упустить?

— Виктор Семенович был очень добросовестным работником. Хотя, конечно, все мы люди, все мы можем ошибаться. Близнюк тоже мог ошибиться, но только в какой-либо мелочи. Крупную ошибку я исключаю.

— Помните поговорку, что дьявол кроется в мелочах?

— Под дьяволом вы что подразумеваете — что мы пропустили иностранного шпиона?

— Боже упаси! — всплеснул руками Котов, после чего задал очередной вопрос: — Вам не доводилось слушать, что Александр Бородин каким-то образом связан с Узбекистаном?

Услышав этот вопрос, кадровик с удивлением посмотрел на своего гостя, после чего улыбнулся и, взяв в руки чайник, произнес:

— Хорошо, что вы об этом спросили. Я ведь про вашу чашку совершенно забыл — она у вас почти пустая. А вот у узбеков есть прекрасная традиция наливать в чашку чаю понемногу и делать это постоянно по мере того, как гость ее осушает. Знаете, почему они так делают? Чем меньше чая узбек налил в чашку гостю, тем желаннее тот для него. Поэтому каждый раз, доливая напиток в чашку, он тем самым выражает свое уважению к гостю. Я, слушая вас, про эту традицию забыл, поэтому плохой из меня получился узбек.

— Но вы не ответили на мой вопрос, — вновь обратился к кадровику Котов.

— Но я про него не забыл, поэтому отвечаю: Бородин с Узбекистаном не был связан никак. И пока он учился в «лесной школе», никто не слышал о том, чтобы эта тема у него всплывала. На их курсе был только один человек, который имел отношение к Узбекистану — Вячеслав Гросс. Вот он родился именно там и прожил в тех краях около пятнадцати лет. Его дед, военнопленный австро-венгерской армии, попал в Туркестан во время Первой мировой войны. Да там и остался, женившись на узбечке. У них родилось двое детей, от одного из которых потом и появился на свет Вячеслав Гросс. Но мы взяли его в «лесную школу» в виде исключения.

— То есть?

— В шестьдесят четвертом году вышло послабление для немцев Поволжья, которых, как известно, депортировали оттуда во время войны в Казахстан. Автономию им не вернули, но кое в чем пошли навстречу. Причем не только поволжским, но и остальным нашим немцам тоже. Вот Гросс этим и воспользовался. Кроме этого, он прекрасно владел немецким языком, а тогда это тоже очень сильно ценилось. Я имею в виду «берлинский кризис» шестьдесят первого года, когда нам в разведке очень нужны были немецкоговорящие кадры. Хотя то, что он наполовину узбек, было минусом. Но немецкая кровь перетянула чашу весов.

— А с чем был связан минус?

— Опять же с политическими причинами. В октябре шестьдесят первого года узбекская делегация во главе с их главой Мухитдиновым выступила против выноса тела Сталина из Мавзолея, после чего Мухитдинова вывели из состава Президиума ЦК КПСС и с тех пор ни один узбек в этот высший партийный ареопаг допущен не был. Разве что Рашидов, да и тот до сих пор топчется в «предбаннике» — вот уже двадцать два года является всего лишь кандидатом в члены Политбюро.

— А с кем дружил Гросс в «лесной школе»? — задал очередной вопрос Котов.

— Как раз с Бородиным. А третьим у них был Виталий Литовченко. Но поскольку тесная дружба у нас не поощряется, то их потом и отправили служить в разные места:

Гросса в ГДР, Бородина на Ближний Восток, а Литовченко сначала служил в Чехословакии, а затем был возвращен в центральный аппарат — в контрразведку.

— А на какой почве они сдружились, вы не знаете?

— Чего не знаю, того не знаю, — развел руками кадровик. — Хотя по своим характерам они были люди совершенно разные, и что их сблизило можно лишь догадываться. Вы почему чай не пьете — невкусный?