Федор Раззаков - Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

В этом списке не было Леонида Грекова — бывшего второго секретаря, место которого теперь занял Тимофей Осетров. Эта рокировка ясно указывала на то, что старания Бородина не пропали даром. Черненко не дал Андропову развернуться в Узбекистане в полную мощь и помог Рашидову провести важную ротацию — убрать андроповского клеврета, заменив его человеком из своего круга. Впрочем, успех был достигнут неполный — председателем КГБ Узбекистана и членом Бюро продолжал оставаться Левон Мелкумов. Значит, почивать на лаврах было еще рано.

В те самые минуты, когда Бородин читал газету, в вестибюль здания, где располагался Отдел административных органов ЦК КПСС, вошел Алексей Игнатов. Подойдя к окошку регистрации, где сидел прапорщик КГБ, он протянул ему свой паспорт и сообщил:

— Мне назначено на сегодня.

Прапорщик взял в руки документ, открыл его и стал сверяться с записями в своем журнале. Найдя нужную фамилию, он сделал в журнале пометку, после чего вложил паспорт в специальную ячейку над столом, а взамен выдал Игнатову временный пропуск, сопроводив это словами:

— При выходе вернете пропуск и получите обратно свой паспорт. Поднимайтесь на седьмой этаж в кабинет номер семьсот пять.

Поблагодарив охранника, Игнатов направился к лифту. И спустя пять минул уже стучал в дверь нужного кабинета, где его дожидался Александр Бородин. Для последнего эта встреча хоть и была запланированной, но, в то же время, являлась и неожиданной. Игнатов, разыскав его координаты, настоял на ней, чтобы выразить Бородину сердечную благодарность лично от себя и от Анастасии Шуваловой за спасение Олеси. Ведь если бы не он, то участь девочки и ее спутника была бы незавидной — дети угодили в лапы маньяка, который в течение последнего месяца держал в страхе практически все Пушкино и его окрестности. Поэтому первое, что сделал Игнатов, когда вошел в кабинет — крепко пожал руку Бородину и сказал:

— Спасибо вам огромное, Александр, за то, что вы сделали. Мы теперь перед вами в неоплатном долгу. Просите все, что угодно — сделаем.

— Я понимаю ваши чувства, Алексей, но мне, право дело, неловко, — ответил Бородин. — Ведь на моем месте каждый нормальный человек поступил бы точно таким же образом.

— Нет, не всякий, — не согласился с этим выводом гость. — В тот день столько людей было на трассе, но только вы обратили внимание на то, как вела себя Олеся. И вообще я в милиции работаю, поэтому вижу, что отзывчивости среди людей становится все меньше.

— Неужели везде? — удивился Бородин.

— За всю страну говорить не берусь, но в Москве — точно.

— И с чем, как вы думаете, это связано?

— Со всепроникающим мещанством, едрить его в корень, — ответил Игнатов и… улыбнулся.

— Что же вы стоите — садитесь, — опомнился хозяин кабинета и жестом пригласил гостя присесть на стул. — К сожалению, контора у нас серьезная, поэтому угостить вас ничем не могу — даже чаем.

— Ничего, обойдусь, — улыбнулся Игнатов и, присев на стул, окинул взором кабинет, который по существу мало чем отличался от его бывшего кабинета в МУРе — два одинаковых стола, несколько стульев, шкаф для документов и сейф в углу.

— А вы давно в милиции работаете? — поинтересовался Бородин.

— Более пятнадцати лет. Сначала в Московском уголовном розыске двенадцать лет отпахал, а теперь вот сослан на «землю» — в районное отделение милиции.

— Сослали, как я понял, недавно, в связи с приходом нового министра? — догадался Бородин.

— Угадали. Правда, тот же министр вчера обещал мне скорое возвращение, если я сумею раскрыть одно серьезное дело.

— Возвращение к любимой работе дело хорошее, но не стоит забывать и знаменитые строки Грибоедова: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь…», — отреагировал на это сообщение Бородин.

— Я был рад забыть про барскую любовь, но не получается, — развел руками Игнатов. — Дело, которое мне досталось, на контроле у министра. Более того, мне завтра предстоит вместе с ним лететь в Узбекистан. Вы не в курсе, что там за мероприятие намечается?

Услышав эту новость, Бородин напрягся, но виду не подал. И, стараясь не выдать своей чрезмерной заинтересованности, ответил:

— Вы, наверное, слышали, что в этой республике начались чистки в рядах МВД? Это совещание как раз и посвящено укреплению социалистической законности и правопорядку. Федорчук должен выступить там с докладом. Только непонятно, каким образом вы там оказались? Или вас хотят привести в качестве положительного примера?

— Здесь все просто — в деле, о котором я упомянул, появилась узбекская ниточка.

— Что-то серьезное, ведущее на самый верх?

— Пока непонятно, — не стал вдаваться в подробности Игнатов. — Однако, как подсказывает мне моя интуиция, весь «верх» у этого дела сосредоточен здесь, в Москве.

Сказав это, Игнатов бросил мимолетный взгляд на настенные часы, что не укрылось от внимания хозяина кабинета.

— Вы, наверное, торопитесь? — спросил Александр и тут же предложил: — Тогда разрешите вас проводить, тем более, что мне надо потом заскочить к моему начальству.

На самом деле никуда заходить Бородин не собирался. Просто в его голове созрела идея, которую он намеревался претворить в жизнь за стенами этого кабинета. Идея была дерзкой и в то же время опасной, однако, учитывая тот переплет, в который угодил Бородин, иного выхода у него не было. Суть задуманного была простой: Александр собирался доверить Игнатову информацию, которую тот должен был донести до Рашидова. «Самому мне это сделать в ближайшее время явно не удастся — все каналы связи перекрыты, — закрывая дверь на ключ, размышлял Бородин. — Ибраев на Лубянке, а Гульнара и Пазлиддин под «колпаком». Наверняка взяты на контроль и все телефонные звонки в Узбекистан. А этот Игнатов вполне себе хороший парень из породы честных ментов. В противном случае, вряд ли бы он стал тратить свое время на то, чтобы искать меня и выражать свою благодарность. Мог бы сделать это по телефону, а он специально приехал, чтобы пожать мне руку. Нет, на него можно положиться — интуиция на людей у меня хорошая».

Оказавшись в коридоре, мужчины направились в сторону лифта. Однако, когда до него оставалось несколько метров, Бородин вновь обратился к гостю:

— Алексей, что если я попрошу вас об одной услуге?

— В свете того, что вы для меня сделали, я ваш должник и выполню все, что вы попросите, — практически мгновенно отреагировал на прозвучавший вопрос Игнатов, но при этом добавил. — Правда, если это в моих силах.

— В ваших, — ответил Бородин и, взяв собеседника под локоть, подвел его к окну, выходившему в Ипатьевский переулок. — Моя просьба возникла в связи с тем, что вы летите в Узбекистан. Там у меня живут друзья, которые ждут от меня очень важного сообщения. Позвонить им я не могу, поскольку это конфиденциальная информация.