Федор Раззаков - Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

— Если ты твердость проявишь, то большинство тебя поддержит, а не их, — продолжал увещевать собеседника Тихонов. — Мне узбекский пред Совмина Худайбердыев звонил из Ташкента — интересовался обстановкой. Не в открытую, конечно, а с разными недомолвками. Я сказал, чтобы не волновался. Я прав — мы Рашидова будем поддерживать?

— Будем, — кивнул головой Черненко. — Мы им Щелокова с Медуновым на съедение отдали, с них и этого хватит. А Рашидов — кандидат в члены Политбюро, нам его поддержка тоже пригодится, когда Андропов начнет на свою сторону людей переманивать. Надо подумать — может, Рашидова членом Политбюро сделать, чтобы лишний голос заполучить.

— Вряд ли это получится, — засомневался Тихонов. — Я, конечно, не против, но вот остальные. Пойдут разговоры, что третий мусульманин в Политбюро — это перебор.

Двумя другими были казах Динмухамед Кунаев и азербайджанец Гейдар Алиев.

— А вот по мне, лучше бы мусульманин Рашидов, чем христианин Шеварднадзе, — заметил Черненко. — Я ведь в семьдесят восьмом году говорил Леониду Ильичу, не торопимся ли мы делать Шеварднадзе кандидатом в члены Политбюро? Но Брежнев меня не послушал. Если ты помнишь, в том году, в марте, чуть ли не вся Грузия восстала против русского языка и заставила нас признать грузинский язык государственным. Шеварднадзе тогда, якобы, сумел удержать республику от хаоса. А я думаю, что все там было заранее продумано — сам Шеварднадзе это все и затеял, чтобы выставить себя перед нами героем. Мы на эту хитрость клюнули — сделали его кандидатом в члены Политбюро. Что называется, запустили лису в курятник.

Тихонов по достоинству оценил эту игру слов — в Грузии за Шеварднадзе закрепилось прозвище «хитрый лис».

— Вся эта «комсомольская» молодежь — Горбачев, Шеварднадзе и им подобные — это не мы с тобой, комсомольцы тридцатых, — продолжил свою речь Черненко. — Эти люди за наши идеалы, за которые пролиты реки крови, сражаться уже не будут. Хотя с трибун, конечно, неустанно говорят обратное. Вон и теперь петушатся по поводу новой инициативы Андропова.

— Что за инициатива? — с интересом спросил Тихонов, который не мог знать всех инициатив, затеваемых в недрах ЦК КПСС.

— Ты про нее знаешь, мы ее на Политбюро обсуждали. Я имею в виду большую встречу с ветеранами партии — старыми большевиками, приуроченную к 80-летнему юбилею Второго съезда РСДРП. Хочет Андропов показать молодым, что не прерывается наша связь с великим прошлым.

— Я и на Политбюро говорил, что это хорошая инициатива, — заметил Тихонов.

— Рано радуешься, Николай, поскольку не все еще знаешь — нас с тобой туда не позовут, — тут же остудил пыл собеседника Черненко. — На торжественном собрании, конечно, поприсутствуем, а вот на саму встречу с ветеранами партии в ЦК, как я выяснил, нас не пустят — рылом не вышли. Там Андропов собирается в окружении молодых погарцевать — с Горбачевым, Романовым, Рыжковым. А заодно и всем остальным в партаппарате показать, за кем идти надо. Так что зря ты говоришь, что я руки опустил. Они у меня буквально чешутся — так драться хочется.

Слушая эту речь, Тихонов впервые за время их разговора почувствовал внутреннее облегчение. Он понял, что зря сомневался в Черненко — тот все еще полон решимости продолжать борьбу против Андропова и его единомышленников.

Самолет Ил-62, на борту которого находился капитан КГБ Богдан Севрук, приземлился в аэропорту города Фрунзе в два часа дня. Прямо на взлетной полосе прилетевшего чекиста встретил помощник председателя КГБ Киргизской ССР, с которым гость прошествовал в представительскую «Волгу» и уже спустя сорок минут входил в кабинет главы киргизского КГБ генерал-лейтенанта Николая Ломова.

— Как долетели, Богдан Ефимович? — здороваясь с гостем за руку, поинтересовался хозяин кабинета.

Еще вчера ему позвонили из секретариата председателя КГБ СССР и попросили обеспечить товарищу Севруку не только достойный прием, но и конфиденциальность его вояжа — о прилете московского гостя должен был знать ограниченный круг должностных лиц. Многолетняя партийная привычка (а Ломов пришел в КГБ в 1964 году с должности заведующего отделом партийных органов Саратовского сельского обкома КПСС) научила его не задавать лишних вопросов, поэтому о цели этого визита он знал не очень много. Некоторое время назад из Москвы ему поступило указание разыскать людей, которые в начале войны могли знать некую Светлану Авдееву, учившуюся в те годы во фрунзенском педагогическом техникуме и проживавшую тогда же на бульваре Дзержинского вместе с бабушкой Алевтиной Кузьминичной Сырцовой, работавшей билетером в кинотеатре «Авангард». Зачем Москве понадобились эти люди, Ломов не знал и знать не должен был, что ясно указывало на то, что дело это — чрезвычайно большой секретности и за его раскрытием стоят весьма влиятельные люди, возможно, вплоть до самого генсека. Поэтому гостю был оказан самый радушный прием.

— Вам зарезервирован номер в гостинице «Кыргызстан», поэтому, если хотите, то можете немного отдохнуть с дороги, — оповестил гостя глава КГБ.

— Спасибо большое, Николай Петрович, но я еще не успел устать, — улыбнулся Севрук. — Поэтому, если это возможно, нельзя ли устроить мне встречу с людьми, которых мы просили вас разыскать.

— Людьми — это громко сказано, — приглашая гостя присесть, ответил Ломов. — Дело в том, что с тех пор прошло достаточно много лет. Значительная часть домовых книг начала войны утеряны, поэтому пришлось очень постараться, чтобы найти хотя бы какие-то из них. Вот с чем была связана столь долгая пауза, которую мы взяли. Однако, как в песне поется, кто ищет — тот всегда найдет. Вот и нам повезло. Мы разыскали женщину, которая в указанные вами сроки жила в одной коммунальной квартире с Авдеевой и Сырцовой. Это Айгуль Асанбековна Кыдыкеева, которая сейчас проживает под Фрунзе — в селе Арчалы.

— Тогда позвольте мне немедленно ее навестить, — поднимаясь со стула, попросил Севрук.

— Хорошо, мой помощник, с которым вы приехали из аэропорта, вас отвезет куда надо, — ответил Ломов и тут же отдал соответствующее распоряжение.

И спустя час Севрук и его сопровождающий входили во двор частного дома, где проживала Айгуль Кыдыкеева. Это была седовласая старушка, которая, несмотря на свой преклонный возраст — а было ей уже за восемьдесят — еще была достаточно активна. Во всяком случае, когда к ней пришли нежданные визитеры, она собственноручно выбивала скалкой красивый туркменский ковер ручной работы, висевший на толстой веревке, которая была растянута между двух деревьев. Попросив сопровождающего подождать его в машине, Севрук подошел к старушке и поздоровался: