Федор Раззаков - Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

Произнося свой монолог, Александр внимательно наблюдал за собеседником. И заметил, что во взгляде сыщика не появилось ни капли смятения или страха. Что придало решительности Бородину, который продолжил:

— Адресатом моей информации является Шараф Рашидов или близкий к нему человек — начальник его охраны Бойс Иргашев. Только им двоим вы должны передать, сказанное мною. Больше ни один человек эту информацию знать не должен. Вы готовы это выполнить, учитывая, что эта просьба таит в себе большую долю риска?

— Про риск могли бы не говорить — я все-таки опер с пятнадцатилетним стажем, — заметил Игнатов. — Что я должен передать?

— Всего лишь несколько слов: «Овсянников не тот, за кого себя выдает, а Секеча хотят переманить». Запомнили?

— Не волнуйтесь, память у меня хорошая, — обнадежил собеседника Игнатов.

И тут же, чтобы не было никаких сомнений в его словах, повторил услышанное. После чего спросил:

— Но как мне им представиться, чтобы они поверили?

— Скажите, что вас попросил об этом одолжении Джура — они поймут.

— Не волнуйтесь, все сделаю, как надо, — пообещал Игнатов и улыбнулся.

И эта улыбка сразу отмела остатки сомнений, которые оставались в душе Бородина. И, глядя в глаза человеку, которого он посвятил в святая святых — свои секреты — Александр спросил:

— Вы ранее бывали в Узбекистане?

— Нет, еду впервые, — честно признался Игнатов.

— Тогда я вам завидую.

— Чему — говорят там сейчас самое пекло?

— Когда вы увидите красоты этой республики и познакомитесь с людьми, которые там живут, жара покажется вам досадным недоразумением. Так что, как говорят узбеки: Ок йул — счастливого пути!

— Что происходит, Константин? — спросил у Черненко глава Совета Министров Николай Тихонов, усаживаясь в кресло.

— В каком смысле? — удивился Черненко, уставившись на гостя.

— Боголюбову первого зама прислали — Лукьянова.

Речь шла о заведующем Общим отделом Клавдии Боголюбове, у которого появился новый первый заместитель — Анатолий Лукьянов. Он был креатурой Михаила Горбачева, с которым у Тихонова давно были натянутые отношения.

— Ах, ты об этом, — вздохнул Черненко. — Ты сначала расскажи, как прошли переговоры.

Имелся в виду визит нового канцлера ФРГ Гельмута Коля, который приехал вчера с официальным визитом в Москву. Сегодня Тихонов участвовал в переговорах с ним, и Черненко было интересно узнать об их результатах.

— Ничего хорошего сказать не могу, — ответил Тихонов. — Торговые отношения остались на прежнем уровне, а вот американские ракеты у себя они, судя по всему, размещать будут. Но ты мне зубы не заговаривай — что с Лукьяновым?

— А что тебя пугает? — удивился Черненко.

— Не пугает, а настораживает — ты же знаешь, что я не из пугливых.

Реплика была более чем уместной. В кремлевских верхах до сих пор в ходу была история, которая приключилась с Тихоновым в июне 1977 года. Он тогда был первым замом предсовмина и проводил совещание с врачами по поводу выделения средств на медицину. Во время прений слово взял президент Академии медицинских наук, микробиолог Владимир Тимаков. Но он успел произнести всего лишь несколько слов, как внезапно схватился за сердце и в следующую секунду рухнул, как подкошенный на пол. Присутствующие бросились ему на помощь, но было уже поздно — академик умер в считанные секунды от разрыва сердца. Естественно, кто-то предложил отложить совещание, чтобы сообщить родным покойного эту скорбную новость. Однако Тихонов, взглянув на часы, ответил:

— У нас слишком мало времени, чтобы откладывать этот вопрос на потом. Садитесь — продолжим наше совещание.

И всем пришлось подчиниться.

Вспомнив эту историю, Черненко извинился перед собеседником и заметил:

— Твоя настороженность понятна, но я контролирую ситуацию.

— А что докладывает твоя разведка? — продолжал вопрошать Тихонов.

Речь шла о спецслужбе, которая существовала при Общем отделе, и которую долгие годы возглавлял Черненко, будучи на протяжении восемнадцати лет главой этого отдела. Ее сотрудники следили за работниками партаппарата, собирали на них досье, прослушивали телефоны. Когда Андропов сместил Черненко с этого поста, тот сделал все возможное, чтобы отдел возглавил его человек — Клавдий Боголюбов (его первый зам). При таком раскладе Черненко в значительной мере оставлял в своих руках рычаги управления как отделом, так и спецслужбой. Однако теперешнее назначение на должность первого заместителя Общим отделом Лукьянова ясно указывало на то, что Андропов собирается в дальнейшем именно ему передать бразды правления этим важнейшим подразделением в системе партаппарата.

— Моя разведка докладывает, что Андропов расчищает поле для своего любимчика — Горбачева, — честно ответил Черненко.

Темнить перед Тихоновым он не мог, поскольку оба они были из одной брежневской (или днепропетровской) команды.

— А что твоя разведка сообщает о возможных телодвижениях на моем фронте? — не унимался Тихонов. — Меня кто собирается подсидеть?

— Ты и сам, наверное, догадываешься — Николай Рыжков.

Названый деятель долгие годы работал на «Уралмаше», дойдя до должности генерального директора. В семьдесят пятом году его перевели в Москву и сделали заместителем министра тяжелого и транспортного машиностроения. А четыре года спустя Рыжков стал первым зампредом Госплана СССР. С воцарением в Кремле Юрия Андропова в ноябре восемьдесят второго года Рыжков стал секретарем ЦК и одновременно заведующим Экономическим отделом ЦК КПСС.

— Наше время проходит, Николай, надо уступать дорогу молодым, — закончил свою мысль Черненко.

— Я бы рад-радешенек отойти в сторону, если бы был уверен в этой молодежи, — живо отреагировал на это заявление Тихонов. — Собственно, ты сам, Константин, не шибко в нее веришь.

— Не верю, но другой у нас нет, — с печалью в голосе резюмировал Черненко. — Сами ее воспитали, сами и ответ будем держать, если она напортачит.

— Что-то рано ты руки сложил, Константин, — покачал головой Тихонов. — Не факт, что эта молодежь нас, стариков, передюжит. Да и Андропов не богатырь — обе почки почти не работают. Так что, если мы поднатужимся, то не видать Мишке-меченому кресла генсека.

— Это ты зря, Николай, грешишь на меня — никакие руки я не складывал, — с обидой в голосе произнес Черненко. — И также, как и ты, не хочу, чтобы Горбачев в генеральные пролез. Просто стараюсь смотреть на вещи объективно. Хитрый он, бестия, ко всем в друзья набивается — даже на Запад уже мостки мостит. А ты же знаешь, что у нас больше половины партаппарата скрытые западники. А тут еще их чекисты с комсомольцами поддерживают.