Джошуа Правер - Королевство крестоносцев

Для обоснования той же самой идеи прибегли к помощи истории, чтобы можно было привить новый побег – Иерусалимское королевство – на старом дереве. Была создана древняя и почетная хронология, и новое государственное образование было не просто «Королевство Иерусалима», но «Королевство Давида». Это не было простой библейской реминисценцией, но историческим оправданием (для самих себя и других) его существования. Это было тем более удобным, что одновременно и отдавали дань средневековому horror novi (ужасу перед новым), и обращались к глубоко укорененному традиционализму Средних веков. Крестовые походы были тем самым не явлением империализма и колониализма, но, с точки зрения христиан, это был акт деколонизации !

Получивший признание законности своей власти и генеалогическое древо, правитель нового королевства Балдуин I вскоре заявил о своей политической программе, приняв титул «Король Вавилона и Египта». Вера в магическую силу слов предполагает, что достаточно произнести их, как они станут реальностью. Четыре года спустя тот же самый король «даровал» генуэзцам третью часть Каира и земельные поместья в его окрестностях.

Когда образовалось королевство крестоносцев, на руинах мусульманского владычества появились еще два христианских государства: Испания и Сицилия. Есть много общего между Иберийским полуостровом, Сицилией и государственными образованиями крестоносцев на Востоке, хотя отличия довольно значительны. Сам факт завоевания и одновременность происходящих событий еще не создают одни и те же модели. Самые большие различия наблюдаются не в сфере идеологии и мотивации. Испанский термин реконкиста соотносится с понятием восстановления или «деколонизации», с которым мы столкнулись в Святой земле. Главное отличие – в исторических обстоятельствах и в физико-географических условиях.

В то время как завоевание и колонизация Испании и Сицилии носили «континентальный» характер, колониальные захваты крестоносцев на Востоке происходили на «заморской территории». В этом было их главное отличие. То, что имело место в Испании и на Сицилии, напоминало германскую колонизацию в славянских землях и Прибалтике. Как в Испании, так и в Германии существовали центры, откуда шла колонизация и которые сохранили свое значение и в дальнейшем, уже после завершения завоевательных походов. Для экспансии, континентальной по своему характеру, было необходимо наличие общей границы с противником. Это определяло основные черты будущей власти и нового общества, которое складывалось на недавно завоеванных территориях. В приграничные опустошенные войной районы шел основной поток иммигрантов. Туда, где местное население было уничтожено в результате военных действий, приходили новые поселенцы и распахивали запустевшие земли. В тех областях, где сохранилось коренное население, социальные связи в обществе ослабевали или разрушались настолько, что создавались предпосылки для ассимиляции коренного населения. В этом было отличие Святой земли от Сицилии и Испании. В то время как крестоносцы раздвигали границы своих владений, они не переселялись на сопредельные земли, как это происходило на Иберийском полуострове. Это был основополагающий фактор при формировании государства крестоносцев и его общества. Возможно, в век иных технологий, сокращавших расстояния и увеличивающих объем перевозимых грузов, это могло привести к совсем иным результатам. Но на пороге XI столетия физико-географические условия становились непреодолимым препятствием и определяли темп и ритм эволюции.

Время, в течение которого совершалось завоевание, было не менее важным фактором. Для того чтобы добиться успеха, крестоносцы должны были быстро перемещаться, наносить неожиданные удары и создавать новые базы. В противном случае их несущие потери войска, в отсутствие возможности пополнять их подкреплениями из тыла, рассеялись бы и исчезли без следа. Для проникновения на вражескую территорию и ее завоевания в дополнение к уже имевшимся опорным пунктам создавались новые рубежи и плацдармы. Подобная тактика ведения боевых действий требовала сосредоточения перед наступлением всех имевшихся сил. Действительно, войска 1-го Крестового похода превосходили по численности любую из армий крестоносцев, которые они собирали для своих походов впоследствии. В то время как завоевание Испании и Прибалтики шло на протяжении многих поколений, экспедиция крестоносцев была лишь кратким моментом в истории. Окончательно границы королевства сложились за десять с небольшим лет. Таким образом, в отличие от Испании, сам процесс завоевания не оказал решающего влияния на формирование будущего общества. Характер создаваемого государства определился сразу же после завоевания. Выбор был между созданием укрепленных центров, в основном морских портов, своего рода анклавов на чужой территории, через которые можно было бы вести торговлю и распределять товары, производимые в своей стране, или государств-колоний, заселенных и управляемых иммигрантами. Сомнений в выборе не было. Государства создавались крестоносцами не из коммерческих соображений, а идея организации торговых факторий не имела смысла в рамках их идеологических установок. Уже заранее было предрешено, что будущие колонии крестоносцев не подпадут под категорию финикийских и карфагенских поселений и не будут напоминать португальские, французские и английские колонии в Индии и на Дальнем Востоке. Однако они стали предтечами английских и испанских колоний в Западном полушарии.

На протяжении всей истории процессу колонизации, будь то торгового или поселенческого типа, способствовала деятельность колонизационных центров. Государство, город или компания привлекали финансовые ресурсы и рабочую силу и предоставляли практические необходимые сведения, от которых зависел успех колониального предприятия. Не всегда оно начиналось с предоставления привилегий и дарования властных полномочий. В случае компании ее привилегированное положение гарантировалось верховной властью, а самой компании только делегировались права на предоставление льгот третьему лицу. Как бы то ни было, государственная власть рано или поздно проникала вслед за успешной компанией на вновь завоеванную или колонизуемую территорию и заявляла о своем верховенстве и праве на часть доходов. Зависимость, которая де-юре присутствовала всегда, становилась окончательно узаконенной. Формы вмешательства различны, но тенденция общая для всех. При континентальной колонизации прямые связи обеспечивают возможность более жесткого контроля над вновь приобретенной территорией, в отличие от заморской колонизации. В первом случае власть государства, осеняющая мирное или военное предприятие, находится всего лишь в одном шаге за спиной колонистов и завоевателей. Независимость или первоначально дарованная частичная автономия со временем ограничивается, и механизм контроля, которым обладает колонизационный центр, постепенно интегрирует колонию в политическую структуру центра. Подобное происходило в различных королевствах Иберийского полуострова (Португалии, Кастилии и Арагоне), в Московии [36] Так даже в XVI–XVII вв. называли в западных источниках Русское государство, которое в это время стремительно расширялось в восточном направлении, достинув Тихого океана. , а также в Пруссии под властью тевтонских рыцарей. При колонизации заморских территорий сложилась иная обстановка, поскольку полная интеграция была в принципе невозможна. В данном случае мы имеем дело с зависимым статусом, который становится источником напряжения и соперничества между центром и колонией, и рано или поздно колонисты разрывают существующие связи. До тех пор пока существуют связи зависимости, колония может рассчитывать на защиту со стороны центра, пока она приносит доход своему бывшему отечеству. Позднее, когда колонии становятся пешками в международной политике, колониальная стратегия и международный престиж бывают не менее значимыми, чем доходы от совместных торговых сделок между колониями и колониальными державами.