Джошуа Правер - Королевство крестоносцев

Новизна ситуации, заключавшейся в том, что с одной стороны появилась коллективная привилегия, а с другой шло становление королевства, объясняет характер заключаемых соглашений. Они – часть нового колониального опыта. Договаривающиеся стороны встречаются впервые и только начинают знакомиться друг с другом. Никто не знает о величине доходов любой из сторон и о возможных взаимных требованиях. Все основные привилегии были дарованы коммунам в первой четверти XII в., то есть совпадают со временем первоначальной экспансии и создания учреждений. Тем самым мы оказываемся в новой ситуации, и теперь самое главное установить, в каких отношениях были коммуны с королевской властью, даровавшей им привилегии, и со своими городами-метрополиями.

В чем заключался интерес метрополий к своим колониям? Ожидали они быстрых прибылей или каких-либо выгод от самого факта владения этими территориями? Коммуны имели свои штаб-квартиры в основных приморских городах королевства. У них была в них своя собственность, и они получали доход из разных источников. Документы не уточняют, шла ли часть этих прибылей в их родные города. Члены коммун, которые жили в своих кварталах, платили символический налог за проживание, так как все, чем они владели, находилось в собственности коммун. Некоторые незанятые дома предназначались для особых целей. Их арендовали для временного проживания приезжих купцов. Такие учреждения общего пользования, как печи, скотобойни, бани, перешли в ведение коммун. Кроме того, был еще доход от земельных поместий, от оформления различных юридических документов жителей квартала.

Все эти доходы были довольно значительными. Часть доходов шла на содержание местной администрации, но не только на выплату жалованья чиновникам; оплачивали также расходы приходских церквей. Деньги часто были нужны для того, чтобы добиться расположения со стороны местных властей. Часто деньги требовались для оплаты внешних расходов. Например, Большой совет ( Maggiore Consiglo ) Венеции приказал своим представителям в Святой земле посылать деньги своим чиновникам в Малую Армению. В XIII в., когда братоубийственная вражда коммун потребовала строительства стен вокруг своих кварталов, приобретения дорогого военного снаряжения и вербовки солдат для защиты, потребовалось еще больше денег, чем было получено от сбора доходов. Перед лицом довольно больших местных расходов сомнительно, чтобы значительные суммы отсылались в метрополию.

По-видимому, можно предположить, что основной целью метрополии было не получить доход со своих колоний, но использовать те возможности, что открывались с их помощью в торговле и банковском деле. Основной доход метрополии давало местное купеческое сословие, чьи дела процветали благодаря, inter alia (среди всего прочего), существованию колоний.

Отношения между метрополией и колониями, несмотря на различные стартовые позиции, развивались повсюду по схожему сценарию. Как правило, это означало создание государственного наблюдательного органа, что было в истории колониализма событием с далекоидущими последствиями. Итальянские колонии в королевстве «принадлежали» городу-метрополии. Но сам факт «принадлежности» имел различные степени и значения. Так, город Джубайль, который принадлежал Генуе, пока она не утратила над ним контроль в середине XII в., уже был готов стать в некоем роде «Заморской Генуей». В свою очередь, третий из городов, венецианский Тир, не только получил «автономию», но добился столь высокого положения в королевстве, что венецианцы могли считать свой квартал Тира частью Венеции. Ничего подобного нельзя утверждать в отношении национальных кварталов Генуи и Пизы. Не будет преувеличением утверждение, что со временем общее направления развития могло бы способствовать возвышению итальянских колоний и они превратились бы из автономных анклавов в отдельные самостоятельные территории своих метрополий.

Мы не знаем, как города-метрополии распоряжались доходами своих соотечественников за рубежом. Такие вопросы могли не беспокоить Пизу и Венецию, потому что их экспедиции с самого начала спонсировались государством. В совсем ином положении была Генуя. Однако нет никакой причины утверждать, что вмешательство метрополии встречало противодействие со стороны властей крестоносцев и итальянских колонистов. Первые были, естественно, заинтересованы в установлении прямых связей с итальянскими городами-метрополиями, источником потенциальной поддержки, а вторые могли только выиграть, прибегая к защите со стороны своих городов.

Для того чтобы обеспечить развитие своих колоний, метрополия взяла под свой контроль местную администрацию. Первая половина XII столетия была временем преобразований, которым были присущи две тенденции: использование хорошо известных форм феодального администрирования, как наделение фьефом, и введение бюрократических методов управления в органах администрации заморских территорий. Лидером в проведении новой политики стали предприимчивые генуэзцы.

Первые чиновники, назначенные Генуей для защиты своей собственности и привилегий, были простыми «смотрителями», одним из первых среди них был приходской священник генуэзской церкви Сан-Лоренцо. То, что последовало за этим, было попыткой использовать феодальные методы работы администрации. Одним из первых приобретений генуэзцев в государствах крестоносцев был библейский город Гевал (Библ), названный крестоносцами Джубайль. Первоначально им была дарована треть города, но к 1109 г. генуэзцам передан во владение весь город. Это был первый и единственный случай, когда владельцем целого города крестоносцев стал собственник, не относящийся к феодалам. Генуя передала город во владение семейства Эмбриако, которое тем самым стало вассалом коммуны, а также графа Триполи. По закону граф Триполи был сюзереном братьев Эмбриако, но в то же время они, будучи правителями Джубайля, были вассалами коммуны. Братья тем самым должны были принести двойную присягу двум различным сюзеренам за один и тот же фьеф. Джубайлем и другой собственностью в Палестине и Сирии генуэзцы владели на выгодных условиях. В 1154 г., год спустя после поражения Генуи в Западном Средиземноморье, коммуна передала в аренду семейству Эмбриако все свои владения в Антиохии на 28 лет за 80 генуэзских фунтов; владения в Джубайле и Лаодикее (ныне Латакия) в Триполи – за 270 безантов и паллий, стоимостью 10 безантов, для алтаря церкви Сан-Лоренцо; владения в Акре за 50 генуэзских фунтов (за следующие четыре года 100 фунтов). Инвеститура в Джубайле была официальной. Гульельмо Эмбриако «в присутствии всего собрания получил от коммуны Генуи шелковое знамя в знак передачи ему вышеперечисленных мест вплоть до конца означенного срока». Генуэзцы передавали фьеф на ограниченное время и требовали возобновления инвеституры по окончании срока владения. Гульельмо Эмбриако обещал, что «он явится в распоряжение консулов, когда срок владения указанными местами закончится». Видимо, оговоренные выплаты продолжались до 1168 г., но к 1179 г., нарушив клятву, Эмбриако перестали платить; и в 1186 г. папа Урбан III пригрозил им отлучением от церкви и конфискацией фьефа, но все было напрасно. Джубайль был потерян для Генуи и стал семейным фьефом Эмбриако, которые были обязаны за это служить графу Триполи. Все же некоторые связи с Генуей сохранялись вплоть до XIII в., возможно, из-за того, что в городе проживали генуэзские колонисты, но официальные отношения так и не были возобновлены. Освобождение семейства Эмбриако от феодальной зависимости от своего родного города не сказалось на положении других генуэзских владений. Во время 3-го Крестового похода, когда Генуя оказала серьезную поддержку крестоносцам при обороне Тира и транспортировке их армий (за большое вознаграждение), коммуна восстановила свои привилегии и владения вне Джубайля.