Николай Пахомов - Святослав, князь курский [Proza.ry]

Святослав Ольгович, возвратясь с племянником из Чернигова в Новгород, старался со всеми жить в мире, тихо радуясь тому, что кня-жество потихоньку крепнет, обрастает людьми и новыми весями, что дети растут. Радовало и то, что степные разбойники половцы его земли обходили стороной, совершая свои набеги то на Переяславль, то на По-росье. Возможно, считали, что после их прежних набегов на Попселье и Посемье, там брать было уже нечего. Если что и беспокоило северского князя, так это необходимость думать об выделении самостоятельного удела сыну Олегу. Молодому князю уже шел двадцать третий год и, несмотря на то, что детей ему и Елене Юрьевне Бог все не давал и не давал, отдельный удел ему уже требовался. Ведь был же собственный удел у племянника Святослава, а Олег чем его хуже… Поэтому, когда от черниговского князя вновь пришло послание с просьбой о совмест-ном выступлении против Юрия, увязшего в спорах с племянниками, то Святослав ответил ему следующее: «Мы столько лет с великим нашим трудом и вредом для себя искали покоя, но не имели. Ныне же, получив, наконец, долгожданный покой, должны сами вместе со всеми нашими подданными благодарить Бога за это. Так почему ты, желая начать вой-ну, хочешь не только сам лишиться этого покоя, но и обречь меня на это лишение. Я же не желаю разорения вотчин наших. Мы оба должны пре-достерегать и отвращать всякую опасность, а не кликать беду на себя».

По-видимому, какие-то слухи о происках черниговского князя до Юрия доходили, так как он, замирившись через посредничество Рости-слава Смоленского с племянниками, вдруг собранные им полки повел на Чернигов. Изяслав Давыдович всполошился и попросил Святослава Ольговича выступить посредником в переговорах о мире. «Лучше худой мир, чем крепкая война», — решил северский князь и согласился быть послом при переговорах. Взяв сына Олега и невестку — им было не только полезно встретиться с тестем и отцом, но и повидаться с галиц-ким князем, — отправился в Лутаву, где сговорено было о встрече и съезде. Прибыл туда и Изяслав Давыдович, сильно опасавшийся за себя и княжество. Но Юрий Владимирович на этот раз был на редкость доб-родушен, незлопамятен и незлоблив, и переговоры прошли успешно. Вид зятя и здравой дочери имели благостное воздействие на суздаль-ского князя, смягчили его суровую душу. Урядившись о городах и уде-лах, мирно разъехались по домам.

Вскоре северскому князю стало известно о свадьбах сыновей Юрия: Мстислава в Новгороде на дочери посадника Петра Михайлови-ча и Глеба вторично, на дочери Изяслава Давыдовича Черниговского Манефе. Видно, этому сговору немало способствовали мирные перего-воры на Лутаве, ведь ранее речи о свадьбе не заходили.

В Новгород Святослав Ольгович не поехал, отбоярившись подар-ками для молодых, а в Переяславль, где проходила свадьба Глеба, буду-чи зван обеими сторонами, прибыл. Причем с супругой, сыном Олегом и невесткой Еленой. Самому радости от свадебного веселья было мало — жизнь шла к закату, а вот детям, только-только начинавшим жить, удо-вольствие великое. Опять же общение со сверстниками — в жизни вся-кое может пригодиться. Даже мимолетная встреча, и та способна иногда судьбу вспять развернуть, так что знакомства свадебные лишними в копилке жизни не будут. Гостей на свадьбе было много, однако ни Свя-тослав Ольгович, ни его супруга племянника черниговского князя Вла-димира Владимировича там не заметили. Спросили Изяслава Давыдо-вича. «Скорбным сказывается», — небрежно отмахнулся тот. Скорбным, так скорбным… дело-то житейское: ныне жив и здоров, а завтра, смот-ришь, уже болен или, вообще, Богу душу отдал… Не было на свадебном пиру и Мстислава Изяславича, бывшего князя переяславского. Отсутст-вовал и смоленский князь Ростислав с детьми. «Не может быть, чтобы и эти все разом вдруг хворыми оказались, — сопоставив некоторые сведе-ния и наблюдения, решил северский князь. — Не иначе, как быть новой замятне… вскорости». Поделился мыслями с княгиней. Та в ответ шеп-нула с легкой иронией: «Давно пора. Сама удивляюсь, что так долго мир стоит… не в характере наших князей».

Не успели домой со свадьбы возвратиться, как услышали, что пле-мянник черниговского князя Святослав Владимирович уже сошелся со смоленским и бежал от Изяслава, самовольно захватив у стрыя своего города по Десне, а также Счиж, Всеволодск и Стародуб. Тут и вести из Волынской земли приспели. Там Мстислав Изяславич, недовольный своим уделом в Луцке, внезапно напал на Владимир Волынский, изгнав оттуда своего родного дядю Владимира Мстиславича. Мало того, он не только изгнал дядю, но и взял заложниками его мать Любаву Дмитри-евну и жену-венгерку, а также нескольких знатных бояр вместе со всем их скарбом. Владимиру Мстиславичу ничего не оставалось делать, как бежать в Венгрию за помощью к королю Гейзе.

«Кажется, началось, — единодушно решили князь и княгиня север-ские, — теперь только держись».

— Ты кого собираешься поддерживать? — устремила взор своих ру-салочьих глаз Мария, отчетливо понимая, что ни Юрий Долгорукий, ни Изяслав Черниговский, ни Ростислав Смоленский супруга ее в покое не оставят. Со всеми у него родственные отношения. Каждый станет ма-нить на свою сторону.

— Хотелось бы, княгинюшка, — приобнял супругу Святослав Ольго-вич, — остаться в стороне от всех этих склок и междоусобий. Толку-то от них никакого, одно лишь оскудение земли Русской, да разорение княжеств…

— А все же? — прищурила та хитро очи.

— Если же остаться в стороне не удастся, то буду держать руку Юрия Владимировича. Видно, мне на роду написано по гроб жизни его или же моей быть с ним заедино. А там, что Бог даст.

Северские владетели еще беседу меж собой вели, когда пришел ог-нищанин и доложил, что прибыли послы от князя киевского: «На снем зовут».

Оказалось, что к Каневу пришли вновь половцы и звали Юрия Владимировича на съезд к ним, чтобы мирный договор учинить. Киев-ский же князь в свою очередь приглашал на этот съезд Святослава Оль-говича и Изяслава Давыдовича Черниговского как своих наипервейших союзников и родственников.

— Уж лучше мир рядить, чем кровавый пир учинять, — сказал Свя-тослав княгине и стал собираться со старшей дружиной в Киев.

— Олега берешь? — спросила та, зная желание супруга как можно больше вовлекать сына во всевозможные княжеские дела, в том числе и в мирные переговоры с половцами, опасными и беспокойными соседя-ми.

— Нет. Пусть остается в граде, — последовал ответ князя, — что-то неспокойно вокруг… Пусть присмотрит… вместе с тобой, конечно.

— И то верно…

Съехались с половцами у Заруба. Половецких ханов было немного, в основном те, что кочевали у Днепра и Дона. Лукоморские и Черно-морские не пришли. Поэтому урядились быстро и поспешили назад.