Николай Пахомов - Святослав, князь курский [Proza.ry]

Весна красная была в той поре, когда земля парит, деревья покры-ваются листвой, когда птицы, радуясь возвращению в родные края, не-умолчны от зари и до зари, а смерды-оратаи от темна и до темна заняты обработкой полей. Хлебушко-то все хотят жевать! А еще бы с коровьим маслицем или же с медком…

Радуясь теплу и свету, челядинцы пораскрывали все двери и окон-ча в княжеском терему, проветривая клети от зимнего застоявшегося воздуха, от затхлости и плесени, успевшей прикорнуть в укромных уг-лах. Княжеская семья тем временем перекочевала на сени, а то и просто во двор, на зелень травы-муравы, как княжичи Игорь и Всеволод, заня-тые какими-то играми. Игорю уже шесть лет, а Всеволоду только три с половиной. Но он ни в чем не хочет уступать старшему, бегая этаким пухленьким и немного косолапым медвежонком по двору. За обоими, не вмешиваясь в их забаву, но тем паче очень зорко, присматривают дядь-ки-пестуны. Княгини Мария и Елена, греясь на солнышке за перенос-ным поставцом, о чем-то тихо беседуют. Возле них смирненько так примостились на лавке княжны Ольга и Мария. Ольге четырнадцать лет, уже невеста. Поэтому она занята рукодельем: что-то вышивает цветными нитями по тонкому белому полотну. Возможно, рушник для родителей своего суженого. Краешком ушка она слышала, что сватается к ней отцов внучатый племянник, Юрий Владимирович Рязанский, но батюшка с матушкой что-то медлят со свадьбой. Марии с осени пошел восьмой годок. Она хоть и взрослая девица, но ей так хочется усесться матушке на колени да послушать хотя бы в полушка, о чем же говорят взрослые. Ведь так интересно! И она кошкой трется у материнских ног. «Ах, проказница! — смеется княгиня Мария и сажает младшенькую к себе на колени. — Шла бы с братцами поиграла. Смотри, как весело они гоняются друг за дружкой». Но Мария младшая от матери уходить не спешит, лишь крепче обнимает ее за шею да лезет с поцелуями. Ничего не поделаешь, весна! Взгляд княгини, брошенный на сыновей, немного омрачает ее чело: совсем скоро Игоря уведут на мужскую половину, чтобы начать его обучение воинскому, а значит, княжескому делу. И тогда встречи с нем станут реже и сдержанней. Болит материнское сердце и за Оленьку: пора уж определиться и с ее суженым…

Отдельно от своих княгинь сидят Святослав и Олег. На специаль-ном поставце, раскрашенном в черные и белые клеточки, перед ними маленькие деревянные фигурки диковинных зверей двух цветов — шах-маты. Отец и сын морщат лбы, думают сосредоточенно и долго, прежде чем аккуратно передвинуть одну из фигурок на другое место. Шахматы суеты и необдуманности не любят.

— Пусть уж этими сражениями забавляются, — обратив внимание на игру мужа и пасынка, кивает главой в их сторону старая княгиня, — не-жели будут настоящую сечу искать.

Невестка Елена, соглашаясь, кивает головкой:

— Пусть…

— Дети, настоящие дети, — тут же доверительно и с душевной теп-лотой шепчет Мария Петриловна невестке, заметив, как вдруг отец с сыном о чем-то горячо заспорили. — Большие, но дети. Верно?

— Верно, — засмущалась Елена Юрьевна.

Идиллию теплого солнечного весеннего денька разрушили запы-ленные и уставшие всадники, прискакавшие на княжеский двор в со-провождении караульных мечников.

— Что еще такое? — неохотно оторвался от шахматной игры север-ский князь.

— В Киеве умер Юрий Владимирович, — последовал ответ.

— Когда? — уже более мягче спросил Святослав, понимая, что смерть Юрия — это новые смуты и междоусобия из-за киевского престо-ла.

— Да мая пятнадцатого дня…

— И как же?

— После большого пира у Петрила в Осмольниках пять дней живо-том маялся, скорбел. И, не оклемавшись, умер.

— Уж не отравили ли, не извели ли зельем… — зарыдала княгиня Елена. И, закрыв лицо ладошками, бросилась к себе в светелку, чтобы выплакаться вволю.

— Ну? — одними глазами повторил тот же самый вопрос Святослав Ольгович.

— Не ведаем, — пожали плечами посыльные. — А вот в Киеве уже буча — дома Юрия грабят и жгут. И на Ярославовом дворе, и загород-ный, за Днепром, называемый раем. Также и дом сына его Василька… и дома бояр суздальских.

— Знакомо, — хмыкнул князь, вспомнив, как киевляне учинили рас-праву над боярами его брата Всеволода и как потом, изгнав Игоря, учи-нили то же самое и с его сторонниками. — И кого же прочат на стол свой.

— Вече шумнуло Изяслава Давыдовича… Уже и послы были по-сланы к нему, — без заминки ответствовали вестники скорби и тревоги.

— Вот оно как… — неопределенно протянул князь Святослав и крикнул слугам, чтобы прибывших накормили и дали отдохнуть с доро-ги, ведь столько верст проскакали без роздыху.

Когда же слуги, выполняя распоряжение князя, вместе с приезжи-ми покинули двор, скрывшись в лабиринтах княжеского терема, Свято-слав приказал Олегу:

— Пока я буду угощать послов, скачи-ка, сын, к Всеволодовичу. Зо-ви на думу.

Олег, не задавая лишних вопросов, побежал к коновязи, где стояло несколько коней, специально оставленных вне табуна для подобных случаев. Стоило лишь оседлать их — и в путь без задержки.

— Грешно, князь, так говорить о покойнике, — подошла Мария Пет-риловна к Святославу, — но, кажется, князь, ты освободился, наконец, от однажды выбранного тобою же ярма — опеки Юрия Владимировича. Теперь у тебя ни перед кем нет обязательств и ты волен в своих дейст-виях. Требуй у Изяслава Чернигов. По старшинству полагается… Толь-ко прежде, пока еще князь северский ты, а не племянник твой Святослав Всеволодович, выдели-ка Курск в удел Олегу. Пусть княжит самостоя-тельно. Потом, видит Бог, это сделать будет куда как труднее.

Слова княгини опять были разумны, и Святослав Ольгович, в кото-рый раз подивившись мудрости супруги, согласился.

— Верно, княгинюшка, говоришь, — тут же отреагировал он, — но сейчас иное важно: Чернигов нельзя упустить!

После того, как девятнадцатого мая Изяслав Давыдович с благо-словения митрополита Константина, киевского боярства, купечества и прочего люда, под радостные перезвоны колоколов во всех киевских церквях, вступил на Ярославов двор, Святослав Ольгович и его племян-ник Всеволодович прибыли к Чернигову. Но племянник Изяслава, Свя-тослав Владимирович, сын покойного Владимира Давыдовича, с кото-рым дядя уже успел помириться, в град их не пустил.

— В чем дело? — рассердился северский князь. — Град теперь мой по праву. Я — старший в роду!

— Ничего не знаю, — из-за заборола отвечал юный Владимирович, которому был обещан в качестве удела град Вщиж с окрестностями. — Князь Изяслав велел мне никого не пускать.

— Вот как! — сказал в сердцах Святослав Ольгович. — Мы собира-лись дело миром решить, даже дружину брать не стали — с ним действи-тельно было не более трех десятков воев из старшей дружины — но, ви-димо, придется за ней воротиться и силой взять град.