Николай Пахомов - Святослав, князь курский [Proza.ry]

Черниговский князь Святослав Ольгович не кривил душой, когда готовил такой ответ для киевского князя. Он уже давно пришел к выво-ду, что все разногласия среди русских князей проще разрешать полю-бовно, не доводя до войн и разорений. За пять-шесть лет затишья в Се-верской земле да и в Черниговской тоже прошлые раны затянулись, жи-тели числом умножились, в княжеской казне богатств стало больше. Так к чему войны и смуты!

Послы донесли до киевского князя слова Святослава Ольговича, и тот их принял. Сослались, списались, порешили съехаться в Лутаве.

На снем с киевским князем Святослав Ольгович взял не только сы-на Олега, которого планировал посадить на Курский стол, но и сына Игоря. Игорю было уже семь лет, он прошел не только обряд «посаже-ния на коня», но и обряд введения во князи и, находясь на мужской по-ловине дворца, постигал воинскую науку под присмотром дядьки-пестуна Славца. А теперь ему было нехудо и премудрости княжеских съездов-снемов познать. Прибыл с ним и новый северский князь Свято-слав Всеволодович. Изяслав Давыдович был с племянником Святосла-вом, князем вщижским, и боярами. Встречу решено было отметить пи-ром. Трех дней хватило, чтобы вволю напироваться и дела обсудить. Если на миру смерть красна, то на пиру дружба ясна. Заключили союз против князя галицкого и его сторонников. Но прежде чем собирать на него дружины, по совету Святослава Ольговича, как самого старшего на снеме, а, значит, умудренного годами, послали послов Ярославу, Мсти-славу и Владимиру Андреевичу, чтобы выяснить доподлинно, что те хотят. А также честно предупредив их о своем союзе.

Вскоре пришли ответы. Ярослав Галицкий, Мстислав Волынский и Владимир Дорогобужский просили, чтобы Изяслав Давыдович «ни тай-но, ни явно не помогал Ивану Берладнику, и тогда никакой войны не будет».

— Оказывается, все можно решить мирно, — сказал Святослав Оль-гович киевскому князю. — Отрешись от Ивана… Что он тебе… брат или сват.

— Да не стану я ему помогать, — заверил союзников и Ярослава Га-лицкого Изяслав Давыдович.

С тем и разъехались, распустив дружины.

Возможно, киевский князь свое слово, данное на съезде в Лутаве, и сдержал бы… Возможно… Но тут сами галицкие бояре, недовольные правлением Ярослава, стали тайно посылать своих людей к Берладнику, маня его престолом. Не оставили они в покое и Изяслава, суля ему зем-ли и горы золота, лишь бы он поддержал своей дружиной Берладника. И Изяслав Давыдович прельстился на коварные посулы галицкой знати. Но чтобы быть не одному в том предприятии, позвал к себе обоих Свя-тославов, Черниговского и Северского с их дружинами, а также зятя своего Глеба Юрьевича Переяславского.

Когда же киевский посол прибыл в Чернигов и передал Святославу Ольговичу послание Изяслава, то тот, рассудив здраво, от участия в по-ходе отказался. Но заверил, что если Ярослав Галицкий первым начнет военные действия и придет в земли Киевского княжества, то он тогда и сам ополчится, и сына с племянником к тому призовет. «Тогда наше дело будет правое, — пояснял он. — Ведь землю свою защищать — это святая обязанность каждого князя». Но более всего советовал войны не начинать, а все решить миром, полюбовно.

В ответ на это разгневанный Изяслав через нового посыльного пе-редал: «Ведомо будет брату моему Святославу, что я из похода не воз-вращусь, а его призывы о мире считаю глупостью и слабостью неуве-ренного в себе князя. А поскольку брат мой Святослав ни сам, ни сынов своих мне не прислал, то я, одолев князя галицкого с Божьей помощью, это ему припомню. И тогда он пусть на меня не жалуется, когда из Чер-нигова в Новгородок свой снова поползет».

Послом на этот раз был брат половецкого хана Шурукана Юрий Иванович, принявший крещение и поддерживающий дружеские отно-шения с многими русскими князьями. На этот раз он был со своими по-ловцами в войске Изяслава. Святослав Ольгович хорошо знал Юрия и попросил его передать Изяславу следующее: «Брат и великий князь! Смирение мое не моя слабость. Просто я не хочу без причины и вины на других наступать. Я желаю, чтобы я сам и моя область были в покое, чтобы кровь христианская напрасно не проливалась. И пусть другие хотят меня Чернигова лишить с семью пустыми городами, которыми есть Моравеск, Любеч, Орчищев, Всеволодск, в которых одни псари живут, так как их половцы опустошили. Ты же, брат и князь, с племян-ником своим всей остальной Черниговской областью владеете. Но если вам и этого мало, и ты хочешь меня Чернигова лишить, забыв, как крест на том целовал, то пусть Бог, как судья правый, нас на том рассудит. А я снова, брат, тебе советую возвратиться и войны первым не начинать. Не зла, но добра тебе, тишины и мира в Русской земле я желаю. Если же не хочешь мой совет принять, то это в твоей воле, но злобиться и угрожать не за что. Я же слово свое держу твердо и вступлюсь за тебя, если дело твое будет правым».

— Как мудро сказано! — ощерился в желтозубой улыбке Юрий Ива-нович. — Лучше не придумать. Все передам, слово в слово. Но только зря ты, князь Святослав, не идешь с нами. У Ярослава, говорят, горы золота и серебра, разве плохо им для себя попользоваться?

— Спасибо, хан, на добром слове, — усмехнулся в сивую бороду Святослав Ольгович, — и за совет спасибо. Но, помнится, что у вашего народа есть поговорка: «Когда собрался по чужую шубу, то знай, что можно и своей лишиться». Не так ли?

— Так, так, — ощерился вновь хитрой улыбкой крещенный половец-кий хан. — Но и у вас говорят, что если волков бояться, то в лес не хо-дить! А?

— Верно, — согласился Святослав. — Все верно. Но это лишь нам го-ворит о мудрости наших народов, а не о мудрости наших правителей. Впрочем, ступай, хан, с Богом. Жизнь нас рассудит, кто прав, а кто и не очень…

Следует заметить, что не только черниговский князь Святослав Ольгович отказался участвовать в неправом по его мнению походе. Не пошел с киевским князем и Глеб Юрьевич, князь переяславский, заявив, что он вражды среди князей русских не желает и воевать с родственны-ми ему по крови Мономашичами не станет.

Как и предполагал черниговский князь, когда уговаривал Изяслава Давыдовича не поддаваться на лесть галицких бояр и не затевать не-справедливого дела, поход великого киевского князя и его союзников оказался неудачным. Да что там неудачным, он был провальным. Дру-жины Изяслава были разбиты, а сам он, не возвращаясь в Киев, оставив на произвол судьбы супругу, бежал в Гомь с племянником Святославом Владимировичем. Супруге же Изяславовой Феодосии пришлось самой добираться к Переяславлю под защиту зятя, который и доставил ее по-том в Гомь.

Бежали к своим вежам и нанятые Изяславом Киевским половцы, грабя и разоряя попутно русские веси. Но и им вскоре пришлось не-сладко, так как берендеи и торки Поросья, вступившие в союз с Мсти-славом Изяславичем, перехватив их у переправ, почти поголовно истре-били или пленили. Только немногим ханам, в том числе и Юрию Ива-новичу, брату Шурукана, удалось живым добраться до родных веж. Вот и сбылась на его же собственной шкуре поговорка, сказанная ему чер-ниговским князем. Но вспомнил ли он о ней или же нет, кто то ведает…