Николай Пахомов - Святослав, князь курский [Proza.ry]

Недалеко от Чернигова полки Изяслава были разбиты, особенно досталось половцам, первым начавшим бегство с ратного поля. Степня-ков только было пленено более тысячи, а посечено и того больше. Изя-слав с остатками своей дружины, бежал от Выря в Вятичи, откуда стал совершать набеги на веси Смоленского княжества, настроив против се-бя не только смоленских князей Ростиславичей, но и великого киевско-го князя Ростислава Мстиславича. Однако Изяслав Давыдович и тут выход нашел: он обратился к Андрею Юрьевичу Боголюбскому за по-мощью. Тот вначале отказал, не желая междоусобия. Тогда Изяслав стал сватать у Андрея дочь Ростиславу за своего племянника Святослава Владимировича Счижского, и князь Боголюбский согласился. Но и про-тивники Изяслава не дремали. По совету киевского князя к Счижу вы-ступили дружины Святослава Ольговича, Святослава и Ярослава Всево-лодовичей князей северских, Олег Святославич с курской дружиной, а также Роман Ростиславич Смоленский с братом Рюриком Ростислави-чем, Ярослав Владимиркович Галицкий да полоцкие князья Вячеслав и Константин. Сила была великая. Пришлось Святославу Счижскому силе этой покориться и от стрыя своего отказаться.

Однако и это Изяслава не остановило. Он искал любого случая, чтобы навредить врагам своим и вернуть себе киевский стол. Но все его попытки вновь овладеть Киевом проваливались или же находили новое осуждение среди большинства русских князей. И тогда он, видя, что киевский и черниговский князья потому имеют успех, что действуют заодно, решил их перессорить между собой, стравить друг с другом, чтобы потом одолеть поодиночке. «Разделяй и властвуй», — вычитал он как-то совет римского императора в одном из манускриптов, завезенных в Русь из Константинополя. Вот и решил поступить в соответствии с этим советом. Имея и в Чернигове, и в Киеве своих доброхотов, напра-вил им подарки с просьбой: где надо и кому надо шепнуть что надо. Те, обрадовавшись злату и серебру, стали нашептывать Святославу на Рос-тислава, а Ростиславу на Святослава, вызывая у них недоверие друг к другу. Не оставил без внимания Изяслав и сына Святослава Олега, на-строив против отца, который будто бы хотел лишить его Курска и Кур-ского княжества.

Коварный план удался. Как не был Святослав Ольгович прозорлив, но поддался Изяславову коварству. Не сразу. После того, как на сторону того перешли северские князья Святослав и Ярослав Всеволодовичи, а также собственный сын Олег. Ох, не хотелось Святославу Ольговичу впрягаться в колесницу, управляемую Изяславом, но пришлось. Ис-пользуя поддержку, наняв половцев, Изяслав Давыдович пришел к Кие-ву и поджег Подол с пригородными слободами. Испугались киевляне, попросили Ростислава не сопротивляться и покинуть град до лучших времен. Забрав семью и бояр, ушел Ростислав в Смоленск к сыну Рома-ну, а Изяслав 8 февраля вступил в столицу Руси и мать городов русских — Киев. Но не было народного ликованья. Молчали колокола на коло-кольнях больших и малых церквей. А ночной порой вдруг обнаружи-лось, что вдруг ни с того ни с сего окровавилась луна, а потом и, вооб-ще, почернела. Словно в какую-то бездну провалилась. Правда, вскоре опять просветлела, но народ был напуган. «Не к добру знамение это, — зашептались повсюду киевляне, — жди смерти кого-либо из великих князей».

Все простил Изяслав, не стал наказывать за измену, некоторых да-же подарками одарил, но киевляне прощению и подаркам не радова-лись, глядели сумрачно. И решил тогда Изяслав Давыдович идти с дру-жиной своей до Вышгорода, а потом и на Смоленск.

Святослав Ольгович, находясь в Чернигове, понимая, что не удер-жать Изяславу великого стола, жалея брата и желая уберечь его от но-вых напастей, послал своего боярина Стефана Коснятича в Белгород, чтобы уговорить Изяслава помириться с Ростиславом и вернуть ему стол добром. Даже Чернигов свой уступал Изяславу, если тот согласит-ся. Но не послушал Изяслав совета брата, как никогда ранее не слушал его, а решил сделать все по-своему. «Если я последую твоему совету и возвращусь, то вся братия моя уйдет от меня по домам, а мне одному возвратиться с половцами невозможно. Чернигова я не хочу, а хочу Киева. Лучше же мне умереть с честью или же врагов своих я одолею», — таков был ответ Изяслава Святославу Ольговичу.

Только собрались против него князья многие, а, главное, наипер-вейший храбрец и ратоборец Мстислав Изяславич с дружиной. И 6 мар-та на берегу реки Желани дружина Изяслава Давыдовича была разбита, а его самого недалеко от Будулиц, у озера, воин именем Воебор смер-тельно ранил саблей в голову, а другой проколол копьем бедро. Когда же к нему подошли Ростислав Мстиславич и Мстислав Изяславич, то он был уже при последнем издыхании.

«Вот следствие твоей несправедливости, — сказал со слезами на глазах Ростислав, ибо больно было смотреть на мучения Изяслава. — Недовольный Черниговом и той областью, которую мы тебе давали со Святославом Ольговичем, ты хотел отнять у меня Киев и Белгород! Но кто рад тому».

Ничего не ответил Изяслав Давыдович, лишь попросил пить. Опять жажда мучила его, но уже жажда иного рода. Ему дали глотнуть вина из сулейки, и он тут же скончался. Тело Изяслава было возложено на теле-гу и отправлено в Киев. Ибо было решено похоронить его на Копыре-вом конце в монастыре святого Симеона.

Досталось и союзникам Изяслава, князьям северским Святославу и Ярославу Всеволодовичам, а также князю курскому Олегу. С остатками своих дружин прибежали они в Чернигов под защиту Святослава Оль-говича.

— Я знал, что так все и закончится, — с грустью заметил чернигов-ский князь. — Да что теперь говорить о пустом. Надо мир искать с Рос-тиславом. Пока вы скакали по полям и лесам, ища Изяславу престола, а потом спасая свои животы, я выяснил клеветников, которые смутили меня с киевским князем. И у него, видимо, такие имеются. Накажем их да помиримся.

Смутьяны, так ловко использованные из-за корысти покойным Изяславом, были изобличены на княжеских судах и подвергнуты гоне-нию, а их дворы отданы на поток и разорение. Чтобы семя злое не могло укорениться, да и другим в науку. Мир между Ростиславом Мстислави-чем, его сыновьями и племянниками с одной стороны и Святославом Ольговичем, его сыновьями и племянниками с другой был восстановлен к обоюдной радости. Но более всех тому был рад черниговский князь. Ведь только он один и остался из всего третьего колена потомков Яро-слава Мудрого. И пусть он не был великим князем, но на нем, как сам это чувствовал, лежал груз ответственности за мир в Руси. Он все реже и реже покидал свой терем и детинец, разве что со всем семейством на молебны в Спасо-Преображенский монастырь по великим праздникам, стараясь отдать как можно больше времени сыновьям Игорю и Всево-лоду. Все чаще и чаще болезни и скорби одолевали его по целым седь-мицам, а то и месяцам, приковывая к одру. Святослав еще бодрился на людях, но понимал, что годы его уже сочтены, что в любой момент в оконце его опочивальни может постучаться старуха с косой. Хоть ни-кому из смертных день и час смерти неизвестен, но приход ее неизбе-жен точно так же, как восход солнца, как смена зимы весной. Осознавая это, он решил собрать сынов своих и племянников, чтобы еще при жиз-ни урядить между ними ряд, который бы позволил избежать междоусо-бий и розни. Хотя бы только в пределах Черниговского и Северского княжеств.