Николай Пахомов - Святослав, князь курский [Proza.ry]

— Доволен? — прижималась нежно к мужу Мария, когда во время свадебных пиршеств им доводилось изредка встречаться, так как по старинному обычаю мужчины за свадебным столом пировали отдельно от женщин.

— Доволен, — хмельно улыбаясь, отвечал Святослав. — А еще боль-ше буду довольным, когда ты одаришь меня новыми чадами.

— Я уж постараюсь, — смеялась звонко, по-девичьи, северская кня-гиня, нежно поглаживая заметную округлость своего живота: вот уж как несколько месяцев она была непраздной.

— Да уж расстарайся, — веселым басом гудел князь, как нельзя луч-ше довольный своей расторопной супругой, свадебным застольем и предстоящим рождением ребенка.

А вот были ли довольны свадьбой сами молодые, никто не знал и не спрашивал. Кому это интересно? Главное, что родители свели да свадебку сыграли. Будем надеяться, что были, ибо весной с благослове-ния Лады не только травинка к травинке тянется, но и былинка к бы-линке, соломинка к соломинке.

Как ни пытался Святослав Ольгович уклониться от участия в меж-доусобной войне Изяслава Мстиславича и Юрия Владимировича, не получилось. И один, и другой требовали определиться, грозили разоре-нием северских земель. В конце концов, Святославу пришлось брать сторону Юрия, своего старого союзника. Но и тому он заявил, что в земли князя смоленского, своего свата Ростислава Мстиславича, он не пойдет.

«А мне не нужен Смоленск, — отписывал в очередном послании Юрий Владимирович, — я ищу Киева для себя или же Переяславля для сына моего Ростислава, которого Изяслав Киевский сначала пригрел у себя, желая внести между нами рознь. Даже дать земли в Русской земле обещал для такого дела, но потом изгнал от себя, не дав ничего. Опять мне обиду причинил. Мало того, что старшинство у меня уворовал, так теперь и над детьми моими измывается. А ведь они ему братья двою-родные…»

И действительно Ростислав Юрьевич, когда-то сменивший на нов-городском столе Святослава Ольговича и дважды изгоняемый новго-родцами с этого стола, опять оказался без удела. В 1146 году он принял участие в войне суздальских князей с рязанскими, когда Ростислав Яро-слав Рязанский по указке киевского князя начал тревожить порубежные земли Суздальского княжества, чтобы не дать возможности соединиться северскому изгою со своим единственным союзником. В 1148 году, в дни гонений северского князя, Ростислав Юрьевич поначалу был в его воинстве вместе с братом Глебом, но потом, обидевшись на родителя за то, что тот не дал ему собственного удела в Суздальской земле, перешел на сторону Изяслава Мстиславича. Великий князь обласкал своего двоюродного брата и дал ему в удел Бужск и еще некоторые города на кормление по правой стороне Днепра. Однако вскоре киевские бояре стали роптать на такое благоволение их князя к сыну главного врага, а потом и, вообще, обвинили Ростислава в заговоре против великого кня-зя. И Изяслав Мстиславич лишил двоюродного братца не только своей милости, но и всех городов. Ростислав возвратился к отцу, слезно каял-ся ему в своей глупости и дерзости, был прощен, и теперь был актив-ным сторонником похода на Киев и Переяславль.

Это было до июля месяца, а 20 июля полки Юрия Владимировича, его старшая и младшая дружина уже выступили из Суздаля через Вяти-чи на Киев. Настала пора и Святославу Ольговичу выводить свое войско на соединение с суздальским князем. Но прежде он решил сослаться с князьями черниговскими и выяснить у них, чью сторону те принимают. Те ответствовали, что они будут с киевским князем.

«Хорошо, — решил северский князь, — у меня есть полное основа-ние взять с собой только малую дружину для оказания помощи Юрию, а остальная должна остаться в Новгороде Северском с сыном Олегом на случай отражения черниговских князей. Хоть они и заверяют меня, что при любом раскладе не пойдут на мою землю, да кто об этом знает на-верняка. Тем более северский князь».

Племянник Святослав Всеволодович согласился быть со Святосла-вом Ольговичем на стороне суздальского князя, хотя по его лицу явно было видно, что только из-за страха перед северским князем он идет против своего вуя и благодетеля.

— Ладно, — приободрил его Святослав Ольгович, явственно пони-мая, какие противоречивые чувства гложут душу этого князя, — особо не тушуйся. Вперед рваться не будем, постараемся держаться в тени Юрия… как он сам до этой поры. Любит суздальский князь чужими руками жар загребать. Мне он, по большому счету, сам лично так и не помог… видишь ли, то одно, то другое всегда ему мешало. Все больше словами да сыновьями с их малыми дружинами отделывался. Попробу-ем теперь и мы его же способом ныне поступить.

1 августа 1149 года Святослав Ольгович и его племянник Свято-слав Всеволодович со своими дружинами, но без полков из посадских людей, пришли к Ярышеву, где стоял лагерем Юрий Суздальский. По этому поводу суздальский князь закатил пир, длившийся до 4 числа, так как князья узнали, что у Святослава Ольговича в Новгороде Север-ском 2 августа родилась дочь, нареченная Марией. В честь Богоматери и собственной матери. Потому и пришлось продолжать пир несколько дней кряду.

«Уж лучше пиры пировать, чем в поле ратоборствовать, — мыслил северский князь, радуясь благополучному разрешению бременем супру-ги и не очень-то поспешая к ратному полю. — Изяслав Мстиславич, ко-нечно же, враг мне по скончание жизни и за смерть брата, и за разорен-ное княжество, и за расхищенное по его милости добро. Однако Игоря уже не воскресить, утраченного добра не вернуть… А вот с Ростисла-вом Смоленским да черниговскими князьями можно опять крепко по-ссориться, чего ой как не желательно. Поэтому и спешить на сечу особо не стоит… Конечно, если дело обойдется победой Юрия, то можно по-править свои дела за счет киевского князя и его бояр, так коварно пре-давших Игоря. Но это, если… Но ведь есть и другое «если», когда мож-но лишиться и того немногого, что еще осталось».

Впрочем, несмотря на всевозможные мысли, посещавшие князя Святослава Ольговича во время этого похода, поход-то продолжался. Ни шатко, ни валко, но продолжался.

Поначалу войско, ведомое Юрием Владимировичем, держало путь на Киев, но потом повернуло к Переяславлю. «Нельзя оставлять ворога у себя за спиной, — так объяснил суздальский князь новое решение, — может нож под лопатку всадить».

«На Переяславль, так на Переяславль, — спокойно отреагировал на это северский князь. — Места, известные еще с 1139 года. Только теперь я уж зевать не стану… как в прошлый раз уже не будет. Пусть дружина со мной малая, но порядку в ней куда больше, чем у той, прежней…»

Воспоминания о противоборстве его самого и его брата Всеволода с переяславским князем Андреем Владимировичем Добрым не только больно кольнули душу, затрагивая самолюбие, но и напомнили о моло-дости. «Ох, молодость, молодость, где ты?» — усмехнулся, расслабляясь, князь.