Александр Бушков - Корона и плаха [litres]

29 мая 1660 г., в день своего тридцатилетия, Карл въехал в Лондон под грохот пушек и звон колоколов. Можно сказать, Англия приняла его восторженно. Случился один-единственный небольшой мятеж, возглавлявшийся неким Вернером, по отзывам современников, «полоумным фанатиком», вещавшим, что вскоре сам Христос сойдет с неба, чтобы встать во главе противников монархии. Христос с небес, разумеется, не сошел, мятеж подавили быстро. О судьбе Вернера у меня сведений нет, но вряд ли его кормили сладкими пряниками…

И на престоле прочно утвердился Карл, вскоре получивший новое прозвище – Веселый Король. Какового вполне заслуживал.

Правление многих английских монархов заслуживает определения «уникальное» – с непременным добавлением «по разгулу». Времена Елизаветы – уникальный разгул английского морского пиратства, крышевавшегося государством. Времена Кромвеля – уникальный разгул «культурной революции». Времена Карла Второго – уникальный разгул королевского кобеляжа. Как писали Стругацкие о другом персонаже, бабником он был фантастическим, чем подавал пример не только придворным, но и многим англичанам, особо не обремененным «облико морале». О короле и его бабах расскажу более-менее подробно. В первую очередь оттого, что подвернулся удобный случай откровенно отдохнуть от английских грязи и крови, в которых мне пришлось бултыхаться на протяжении двух с половиной книг. Что может быть безобиднее, чем повествование о развеселых гулянках и ветреных королевских любовницах?

Люди высокоморальные могут эту главу пропустить, вообще с негодованием вышвырнуть книгу в окно. Любой читатель, заплативший за книгу кровные денежки, вправе поступать с ней как угодно – хоть в тисненый золотом сафьян переплести, хоть унести в туалет для более прозаического употребления. (Маленькое интернет-отступление. Однажды на моем сайте появился невероятно высокоморальный персонаж и с ходу объявил оральный секс смертным грехом, ссылаясь на писания отцов церкви. Ему возразили: список семи смертных грехов всем известен, и орального секса среди них не числится. И попросили, как это в инете водится, дать ссылочку на тех самых отцов церкви. Никаких ссылок персонаж не дал (и не мудрено – таких не существует). Зато громогласно заявил: вот лично он за полтора года свою невесту пальцем не тронул, не говоря уж об излишествах нехороших разных. Кто-то из особо циничных юзеров задал вопрос: а уверен ли ревнитель высокой морали, что в результате такого его образа действий (точнее, полного отсутствия всяких действий) невеста не ищет маленьких радостей на стороне? Ревнитель оскорбился, громогласно проклял всех без исключения и навсегда исчез в неизвестности.))))

Рекорд Карла касательно подвигов по женской части побил лишь несколько десятилетий спустя саксонский курфюрст и польский король Август Первый Сильный, не пропускавший ничего, что шевелится, – без разделения на знатных дам и последних простолюдинок. Историки насчитали триста его внебрачных детей и честно признались, что были еще, несомненно, многие другие, но от зоркого взгляда ученых мужей как-то ускользнули. В качестве вишенки на торте Август сделал любовницей родную дочь, против чего ветреная барышня ничего не имела.

Однако за редчайшим исключением любовницы Августа из числа знатных дам были особами непроходимо скучными. Кроме разве что графини Коссель, героини одноименного романа и фильма. Зато фаворитки Карла – это песня!

Еще в восемнадцать лет, живя в Гааге, юный принц бегал за юбками, как гончая за зайцами. Закрутил звонкий роман с некоей Люси Уолтерс, любовницей другого английского эмигранта, полковника Синди. Узнав об этом и явно не питая к подруге никаких чувств, полковник великодушно уступил ее принцу, и тот тратил на красотку чуть ли не всю скромную субсидию, которую ему выдавал на жизнь дядя, штатгальтер Вильгельм Оранский. Ну а оказавшись на престоле и выговорив себе за серьезные политические уступки парламенту ежегодное содержание в 1 200 000 фунтов, король развернулся на всю катушку.

Очень долго фавориткой короля была леди Барбара, супружница сэра Кастльмена (в большом сексе с пятнадцати лет). Муженек на ее шашни с королем закрывал глаза, за что стал бароном, а потом и графом, а сама Барбара получила титул герцогини. Барбара, судя по всему, страдала нимфоманией, а если по-простонародному – бешенством матки. Чуть ли не каждый день, одевшись поскромнее, шаталась по самым низкопробным лондонским притонам, высматривала красавчиков самого простого звания и вешалась им на шею. Тогдашние жиголо слетались, как мухи на мед – шлюха была исключительно красивая, да вдобавок щедро платила чистым золотом.

(Карл не мог не знать об этих забавах – у него была хорошая тайная полиция. Но стоически терпел – видимо, привязался к блудливой красавице не на шутку.)

Один из историков нравов XIX в. писал о королевском дворе: «Трудно было найти двор изящнее, легкомысленнее, богаче интригами и красавицами. Между знатнейшими красавицами особенно заметны были графиня Кастльмен, впоследствии герцогиня Кливленд, графиня Честерфилд, графиня Шрусбери, графиня Мидлтон, девица Гамильтон, вышедшая за графа Грамона, и мисс Франциска Стюарт, любимая королем. Все эти блестящие леди могли смело соперничать с первейшими красавицами Версальского двора, принятыми ими за образец».

Все помянутые дамы – происхождения благородного. Однако король не гнушался и красавицами попроще. В первую очередь – актрисами. При нем возродился запрещенный пуританами театр, женские роли стали исполнять женщины. Самыми известными актрисами того времени были Нелл Гвин и Молль Дэвис – и обе попали в гарем Веселого Короля. Обе были происхождения самого низкого. Нелл Гвин в юности торговала на улицах то ли рыбой, то ли апельсинами, потом стала уличной певичкой, пела по дешевым тавернам. Двое актеров, Гарт и Лейси, ее как-то увидели, разглядели актерские задатки, и она попала в театр, где быстро стала звездой. Тут ее заприметил лорд Дорсет и взял в содержанки, но Карл красавицу форменным образом перекупил: лорду устроил теплое местечко в английском посольстве в Париже, а Нелл назначил содержание в 500 фунтов – и уже четыре года спустя увеличил его до 60 000. Фавориткой она оставалась до самой смерти Карла, что парадоксальным образом пошло на пользу английскому театру как таковому: Карл поднял незавидный в прошлом статус актерок – зачислил их на государственную службу и приравнял к придворным.

(С этим связана трагикомическая история. Как-то в парламенте принялись обсуждать, не брать ли с актеров особый налог. Эту идею отвергли, заявив, что актеры «служат на потеху королю». Один из парламентариев, некий сэр Ковентри, явно оппозиционно настроенный, громко уточнил с места: кто именно служит королю на потеху, актеры или актрисы? Дошло до короля, и тот обиделся. Другой бы на его месте самое малое засадил бы наглеца в Тауэр, но Карл, в общем, был не кровожаден и не тиранствовал. Но и обиду спускать не хотел. Несколько его приближенных, знатных повес, ночью напали на сэра Ковентри и отрезали бедолаге нос…)