Олег Суворов - Закат империи

Однако если Рустициана не пожелала даже взглянуть на Беатрису, то её сыновья, названные в честь отца и деда Боэцием-младшим и Симмахом-младшим, отнеслись к своей новой сестре совсем иначе. Юные консулы, одному из которых едва исполнилось шестнадцать, а второму не было ещё и восемнадцати лет, заговорили с Беатрисой так просто и дружелюбно, что у смущённой девушки полились слёзы.

— Не надо плакать, дорогая, — растроганно сказал Боэций, наблюдавший эту сцену. — Теперь ты дома, и здесь тебя никто не обидит.

Он поцеловал девушку в низко склонённую голову и, поднявшись с места, предложил сыновьям показать Беатрисе всё, что она пожелает увидеть.

— Пойдём же, сестричка, — первым сказал шестнадцатилетний Боэций-младший, беря её за руку. — Ты ещё не видела нашего дворца и сада.

Беатриса подняла заплаканные глаза и слабо улыбнулась. «О любовь моя, — уже уходя, подумал про себя её отец, — чьё сердце сможет устоять перед твоими глазами и твоей улыбкой!»

А Беатриса вместе с обоими юношами отправилась бродить по дому, с восторгом оглядывая высокие лепные потолки, подпираемые стройными колоннами, заканчивавшимися коринфскими капителями, с изумлением останавливаясь перед картинами и статуями, укрывшимися в многочисленных нишах, радостно погружая свои маленькие ручки в прозрачную воду фонтанов. Они побывали повсюду — в атриумах, триклиниях, кубикулах, зашли даже в бани и элеотезий, не говоря уже об отцовской библиотеке, отделанной слоновой костью и уставленной множеством шкафов, заполненных свитками книг. У Беатрисы стала кружиться голова от всей этой роскоши и красоты, ведь она была во дворце первый раз в своей Жизни! Из воспоминаний детства остались лишь сельские хижины бедняков да густонаселённые многоэтажные дома городской бедноты. И теперь всё окружающее казалось ей таким невероятным, словно она попала в сады Эдема.

Это ощущение усилилось, когда все трое вышли из дворца в сад, где тёплый воздух был пронизан восхитительным ароматом роз и жимолости, где находились удивительно уютные беседки, увитые виноградом и плющом, а в маленьких голубых водоёмах неторопливо шевелили плавниками невиданные рыбы.

И только в одно место не повели её сыновья Боэция. То был маленький одноэтажный домик, стоявший в самом углу сада вплотную к высокой каменной стене.

— Там живёт один страшный раб по имени Кирп, который с утра до ночи разбирает разные свитки, а их привозят нашему отцу со всего света, — понизив голос, пояснил Беатрисе Боэций-младший.

— А ещё он умеет делать совершенно невероятные вещи, — подхватил старший брат, по-юношески восторженными глазами глядя на свою милую сестру. — Говорят, что он сириец, является жрецом какой-то ужасной восточной религии и поклоняется богу с головой собаки.

— А что он умеет делать? — с любопытством спросила Беатриса, присаживаясь на скамью и поглядывая в сторону домика.

— Во-первых, он умеет гипнотизировать людей и подчинять их своей воле, — заговорил Боэций-младший.

— Потом он может зажать между двумя пальцами зерно, и через несколько минут оно начинает прорастать прямо на глазах! — поддержал его Симмах-младший.

— Он умеет предсказывать будущее!

— Вылечивать страшные болезни!

— Разговаривать с животными!

— Находить спрятанные вещи и видеть сквозь стены!

— Появляться и исчезать в любом месте, причём неожиданно!

— Особенно когда обо мне так громко говорят вслух!

От звука этого странного голоса, словно исходившего из-под земли, все трое разом вздрогнули. Беатриса внезапно увидела перед собой невысокого чернобородого и совершенно лысого человека, у которого было смуглое, испещрённое мелкими морщинами лицо и пронзительные глаза. Одет он был в старую хламиду и чёрный плащ. Боэций и Симмах глядели на него с откровенным ужасом и отвращением, но Беатриса была не столько испугана, столько заинтересована, а потому он вдруг заговорил именно с ней:

— Знаю, знаю, что твоя мать умерла. Знаю, что ты нашла своего отца. Знаю, что тот, о котором ты думаешь, тяжело ранен. — При этих словах он вдруг схватился за правое плечо и сморщился, словно от невыносимой боли.

Беатриса задрожала всем телом и с испугом посмотрела на обоих братьев.

— Замолчи, Кирп, и не смей пугать нашу сестру! — вдруг твёрдо сказал Симмах-младший. — Убирайся в свою нору и не появляйся нам больше на глаза.

— Подожди, — вдруг пролепетала девушка. — Кто ранен, когда? О ком ты говоришь?

— О том, чей отец сейчас входит в этот дом.

Оба брата и Беатриса непроизвольно оглянулись, словно ожидая кого-то увидеть на дорожках сада, а Кирп воспользовался этим и исчез.

— Ну вот, что мы говорили... — раздосадованно и зло сказал Боэций-младший. — Пойдём отсюда, Беатриса, мы отведём тебя в твои покои.

Когда они приблизились к дому, то увидели, как с другой стороны в сопровождении слуги идёт седовласый патриций в белоснежной тоге.

— Это сенатор Альбин, — сказал своему брату Симмах-младший. — Неужели проклятый Кирп прав и с Максимианом что-то случилось?

Беатриса вспомнила юношу, которого они с отцом встретили по дороге сюда, и на мгновение крепко-крепко зажмурила глаза, чтобы сдержать слёзы.

— Приветствую тебя, благородный Альбин! — Боэций поднялся с кресла и пошёл навстречу своему гостю. — Я давно тебя жду и рад видеть.

— И я рад нашей встрече, — хмуро отозвался сенатор, — а если и явился с опозданием, то лишь потому, что мой сын потерял сознание от потери крови и сумел передать мне твою просьбу всего лишь два часа назад.

Боэций удивлённо вскинул брови.

— Но ведь я видел Максимиана только вчера! Что могло произойти за столь короткое время?

Альбин сел в предложенное кресло и коротко, с трудом сдерживая негодование, рассказал о «несчастном случае на охоте». Сам он узнал обо всём происшедшем со слов Корнелия Виринала, который и привёз домой своего раненого друга. И если Корнелий по дороге ещё колебался — рассказывать ли обо всём до конца, то, представ пред грозные очи разъярённого сенатора, не сумел устоять и назвал имя Амалаберги.

— Так что эта готская cunnus [21]едва не лишила меня сына! — воскликнул Альбин.

— Странная история, — опечаленно заметил Боэций, думая о последствиях, которые она может вызвать при дворе. — Так, значит, свадьба не состоится...

— Надеюсь, что нет, хотя этот безумец, мой сын, что-то лепечет о глазах, мечущих стрелы, и бровях, изогнутых, как луки. Однако перейдём к делу. Зачем ты меня звал?

Боэций прошёлся по залу, уставив глаза в пол, выложенный мозаикой, изображавшей одну из ключевых сцен морской битвы при Акции, когда Клеопатра приказала повернуть назад свой корабль, а затем осторожно сказал: