Александр Кутыков - Берега светлых людей

— Сарос, тебя там бабка подзывает, — отнёсся от двери Стемид, разобравший в крике снизу имя своего вождя. — Распоряжается — как самая главная!.. Не она ли тут всех разогнала?

Сарос и Стемид, готовые к бою, с мечами перед собой осторожно спустились вниз. Вышли на крыльцо — улица пустовала, но с главной площади, которую от дома Вертфаста не было видно, слышался шум.

— Что будешь делать, Сарос? — озирая углы и проулки, спросил Стемид.

— Надо понять, куда все побежали, — ответил конунг, ещё раз прислушивался и предположил: — Наверное кто-то на них напал... Или приехал такой чумовой, которому они наперегонки поспешили поклониться.

— Я не про них — я о тебе с Ргеей.

По лицу Сароса пробежала тень, выдавшая его состояние, глаза затуманились, губы сжались и скривились страдальческим изломом.

— Она со мной не пойдёт — ты сам всё слышал. Мне для неё там и половины не создать от того, что она имеет здесь... в неволе... Разве только дом построить?

— Вот иди и предложи ей... А может, схватим её, свяжем, да через портовые ворота как-то и выберемся? — выдохнул Стемид на ухо другу занятную идейку.

— Я ещё утром был готов добиваться её всю свою жизнь. Верил, что она посмотрит на меня так, что я никогда не усомнюсь в её любви.

— На тебя как надо смотреть, чтоб ты что-то чужое понял?

— Она будто с подожжёнными пятками, о коих никак забыть не может... Всё, вроде, ей не так, не по себе... Ни раньше, ни сего дня...

— Чего там — «вроде»? Иди и спроси у неё! А тут — будь, что будет! — Стемид внимательно осмотрел улицу, ведущую к площади.

Вертфаст с женой сидели рядышком. Без интереса взглянули на «жениха» с дружкой.

— Ргея, иди сюда! — Стены от голоса Сароса задребезжали.

Она, приняв обычный вид, лёгкой походкой незамедлительно вышла из светёлки, спустилась вниз, села буквально под руку Вертфаста и глянула на Сароса широко раскрытыми, но какими-то безразличными глазами.

Увидев её, Сарос внезапно растерялся. Тогда Стемид обратился к деве, и она объяснила, из-за чего, собственно, город охватила паника:

— Ваша армия вновь у города. Вы и впрямь вперёд неё?

— Мы с конунгом пришли вдвоём. Армия домой пошла, а некоторые — с Лехрафсом, — объяснил Стемид, еле-еле справившись с отпавшей челюстью.

Сарос, слыша всё, пребывал в отстранении. Он чувствовал себя очень юным — смущённым, беспомощным, охваченным страстью.

Воцарилось молчание. Сарос, не переставая смотреть на Ргею, уселся на нижнюю ступеньку лестницы. Стемид прохаживался по прихожей. Вертфаст выглядел мрачным и отверженным всеми — в том числе и собственным домом.

— Иди и сядь сюда, — приказала приживалке хозяйка, указывая место рядом с собой. Ргея не поняла, что обратились к ней. — Иди и сядь сюда! Какого беса там приютилась?

Ргея, склонив голову, подчинилась.

— Забери её, Сарос, и уходи... Переводи, прокудница. Не смотри на меня птичьими глазёнками, а доведи мои слова до царя, царевна-лебедь! — Неожиданно ставшая властной женщина с головы до колен осмотрела мужнину любовницу. — Ну!

Ргея тихим, мягким голосом передала слова хозяйки.

— Я её звал — она отказалась. И мне думается многое... — ответил воин.

— Ну же, говори! — потребовала перевода хозяйка. — И смотри в пол — нечего таращиться!

Уразумев отказ конунга, она кольнула Ргею:

— И чего ты ерепенишься? Золотые горы выгадать хочешь, шлёнда!

Ргея рванулась встать, но разошедшаяся не на шутку баба тяжёлой рукой поймала её за рукав. Ргея всем телом отклонилась в сторону и исступлённо зарыдала. Хозяйка притянула её к себе, обхватила чем-то для женихов намащённую головку руками и прижала к своей большой, мягкой груди.

— Э-хе-хе, бедняжка наша... И жаль тебя всегда, и весь мир не мил из-за тебя да из-за этого козла вонючего... — Она покосилась на мужа. — Так заберёшь, иль нет? — бросила хозяйка конунгу и потом добавила для Ргеи: — Ты-то не сопи уж — он и так, небось, понял, что ты за птица.

Изломав густые брови, Сарос застыл, как истукан. Выпученные глаза говорили о напряжённой думе, терзавшей его.

— Нет, — сказал он, — я её не возьму. Она у вас кошка — живёт возле всех, но никто ей не нужен.

— Ну-ка, скажи, чего он там натараторил? — Женщина оторвала от себя мокрое лицо. Выслушав перевод, хозяйка тяжело поднялась, стеной предстала перед приживалкой и тихо произнесла: — Возьми одежду и пошла прочь из моего дома. Быстро. Ты здесь тоже не нужна. Прощай, девка. За тебя переживать не стану — ты-то устроишься без труда... — договорила она, как напутствие.

Ргея мимо понурого Сароса ушла наверх. Конунг и его друг более не задерживались. Плетями свисали их тяжёлые руки, когда они, не прощаясь, покинули дом боярина.

Шли по городу. Народ расступался, пропуская двух рослых мужиков к настежь раскрытым воротам. Победителей никто не тревожил ни криком, ни просьбой, ни нечаянной заминкой на их пути. Об одном гадали горожане: отчего могучие воины так печальны?..

Под сводом ворот Сарос замер. Когда-то его конь нёс их с Ргеей здесь, и она — смущённая тогда и безропотная — навсегда вошла в его сердце, да так основательно, так глубоко, что разорвала-растерзала всю судьбу на две половинки — до встречи с нею и после... Ошибка, ухмылка бесов, божье возмездие — за поход, за вмешательство в чужую жизнь, в которой нет ничего внятного... А он бы мог сейчас выносить её на руках из этих самых ворот...

Мозг сверлили неутешные мысли: «А не отверг ли я сейчас тот жребий, кой был уготован мне? Или испугался, что не совладаю с запросами бабы? Ведь я же жить без неё дальше не смогу!.. Нет, не хочу ей худа — оттого и выплетаюсь ныне отсюда, как отогнанный от кормушки пёс».

Как и при первом появлении здесь в начале зимы, тем же самым полукольцом, каким строились, готовясь к штурму, стояло перед городом несметное готское воинство. Те же лица, только одежды теперь слегка поободраны. Да солнышко веселей — на лето смотрит...

Из рядов навстречу конунгу выехал Роальд. Приветствовал, спешившись. Провожая к войску, объяснял, зачем привёл армию к Ас-граду. Терзался сомнениями — а нужны ли вождю объяснения его?

...Лехрафс для начала отдал приказ поискать Сароса в беспорядочных рядах воинов, но вскоре стало ясно, что конунга средь них нет. Готы немногословны сами по себе. Не привыкли они тревожиться о судьбе вождя: нет его — так, стало быть, надо... Один Лехрафс мучился вопросом, по какой причине ушёл человек, назвавший себя его другом.

Через день братство разделилось и повлеклось разными путями. И тут, наконец, Роальд проговорился о настоящей причине отлучки Сароса: любовное искание... Всё стало на свои места, всё объяснилось.

Поразмыслив над перипетиями пути Сароса к любимой, зная, чем это предприятие грозит, боясь, что друг, не найдя переправу или явившись в Ас-град без армии, может погибнуть, Лехрафс вызвал Роальда для пристрастного разговора. С недоверием задавал готу вопросы, внимательно выслушивал предположения...