Сергей Удот - Морской наёмник

Спексиндер хитро-выжидающе замолк и действительно дождался нетерпеливого Михелева понукания:

— Ну и?..

— Ну и лишился вмиг руки дающей но самый локоть. Хоть смейся, хоть плачь. Этот орёт благим матом, а тот спокойно хрумкает его руку как ни в чём не бывало. По-моему, когда медведя пристрелили, он так и не понял — за что? Ведь сами ж сунули вкусный корм. Зато уж когда раскочегарим перетопочный котёл да бросим туда первые ломти сала, а особливо как зачнём «китовые оладьи» в топку швырять, — мишки со всей Гренландии набегают! А может, и с Ян-Майена, и даже со Шпицбергена приплывают. Не поверишь: их тут бывает больше, чем кур на деревне.

— Погодь, — прервал его Михель, — не части. Юнга-то, ну, которому медведь руку отгрыз, с ним что сталось?

— Гангрена, — пожал плечами спексиндер, словно удивляясь наивности Михелева вопроса. — Когда мы уплыли, звери всё-таки достали свою добычу, разрыв могилу. Они так практически со всеми делают. Можно, конечно, в море захоронить, но это тоже не совсем по-христиански. А везти до дому — возня долгая: надо там гроб чистой aqua vitae [38] Aqua vitae (лат.) — буквально: «вода жизни»; здесь: спирт. заливать да укупоривать плотнёхонько... Это здесь, в Гренландии, в мерзлоте, труп вечно может храниться. А чуть войдём в тёплые широты — вот и началась морока. Да и ясно, как божий день, что далеко не у всех найдутся деньги — оплатить расход. Они, на берегу, ждут живого со звонкой монетой в кармане, а не труп со счётом в зубах. Поэтому в Голландию волокут только особо знатных, богатых капитанов, гарпунёров там...

— Тебя, верно, — ляпнул вдруг Михель.

Однако спексиндер не обиделся. Глянул лишь остро через плечо: не смеются ли над ним, не издеваются?

— Вот и нет, — вздохнул горестно.

Мгновение подумал, стоит ли поделиться с Михелем видениями насчёт своего замерзшего трупа под грудой промороженных камней. Не годится: не такие уж они друзья, в конце концов. Скорее — наоборот. Спексиндер вдруг поймал себя на мысли, что буквально ощущает исходящую волнами от Михеля некую угрозу. На миг стало зябко, и уж совсем не к месту всплыло нечто непотребное: «Ты теперь — медвежье дерьмо». Но надо было что-то говорить, и спексиндер продолжил, постепенно успокаиваясь:

— Мои-то сыночки как раз за полушку удавятся. Они уж и наследство всё, вплоть до последнего кухонного горшка, втайне переделили — думают, я не ведаю. Вот нотариуса моего сколь раз пытались расколоть по пьяному делу. Но я старика по себе выбирал: наклюкается на дармовщинку, переступит через их ноги, из-под стола к тому времени торчащие, и домой. Даже и без помех добредёт, почтив своим присутствием по дороге ещё пару добрых пивных...

И тут Михель краем глаза уловил какое-то движение. Ещё не осознав толком природу происходящего, почему-то сразу подумал: «Спексиндеру — ни-ни». Он словно ненароком замедлил шаг, отставая, и, дождавшись, когда Томас отвернётся окончательно, глянул уже внимательней. От увиденного волосы поднялись дыбом, руки судорожно схватились за мушкет.

Огромный зверь. До этого Михелю как-то не посчастливилось ни разу видеть белых медведей, тем не менее он сразу догадался, что это и есть хозяин вымороженного запределья. Наполовину высунувшись из-за огромного валуна, зверь, как показалось Михелю, хитро сощурился. Секундой позже Михель понял, что тот втянул носом воздух, соображая, кого на сей раз Провидение занесло в его фамильные владения. Более же всего Михеля поразило, что зверь абсолютно не оправдывает своего названия: не белый, а какой-то грязно-серый. Мало того, часть шкуры отчётливо отливала яркой зеленью! [39] «Часть шкуры отчётливо отливала яркой зеленью» — гнездящиеся на шкуре медведя водоросли и морские микроорганизмы окрашивают её порой в самые причудливые цвета. Вот уж поистине «Земля зелёных зверей».

А ещё через мгновение Михель осознал, что, наоборот, Провидение послало медведя ему, и отнюдь не в качестве закуски. Поэтому когда спексиндер вопросительно оглянулся — чего, мол, ты оружие-то лапаешь? — Михель успокоительно махнул рукой:

— Да мушкет едва по камням не загремел. Пришлось поправлять.

— Без мушкета здесь нельзя, — одобрительно кивнул спексиндер. И повернулся спиной к Михелю, боком — к зверю.

Михель даже взопрел разом от вороха нахлынувших чувств и сомнений: «Бог послал мне медведя. Значит, Он на моей стороне!»

Ландскнехт едва удержался, чтобы не обозвать Всевышнего совсем уж по-военному — «союзничком».

«Зверь раздумывает, на кого напасть. И атаковать ли вообще. Это ясно как божий день. Судя по всему, с оружием он незнаком и моего мушкета не боится. Опасается только нашего численного перевеса. И если я начну отставать, то, во-первых, мы разделимся, во-вторых, через десяток-другой шагов спексиндер окажется к голодной пасти гораздо ближе, чем я. По всем законам стратегии зверь нападёт на ближайшего, даже если не знает, что тот беззащитен. Поэтому единственное, что от меня требуется, — приотстать и не привлечь внимания Томаса к зверю. Интересно, быстро ли медведь бегает? Будем надеяться, что толстяка-спексиндера достанет в любом случае. И потом вовремя выстрелить: чтобы и спексиндер был именно мёртв, а не ранен только, и чтоб задержка была не слишком длительной и подозрительной. Не дай бог, если ещё и Томаса-младшего ненароком медведь заест — останусь без свидетелей».

Старый дружок — холодок близкой опасности — разлился по груди. «Не дрейфь, Михель, жрать будут не тебя. По крайней мере — не тебя первого». И Михель, стараясь громче хрустеть галькой, направился к водному урезу, выказывая как бы заинтересованность старым китовым костяком. Расчёт был на то, что если спексиндер повернётся к нему, то непременно через правое плечо, к морю, и тем самым окончательно отвернётся от грозящей опасности. И нехитрый расчёт оправдался.

— Я вот тут, — как-то жалобно-неуверенно и, как ему самому показалось, чрезмерно подозрительно проблеял Михель, и тут же поправился, окрепнув голосом, — заинтересовался. Ваша работа?

— Эге, — беспечно ответствовал спексиндер, — чья же ещё? Жиру, правда, немного нарезали. Худышка кит попался.

— Мне кажется, там какая-то деревяшка — то ли доска, то ли брус корабельный.

— Это вряд ли. Ну да глянь, только быстренько. А то действительно без дров останемся. Если что, захватим на обратном пути либо юнгу зашлём.

Томас-младший в этот момент безуспешно щёлкал курком, так как наткнулся на несколько превосходных древесных стволов и считал, что одному ему не справиться и нужна подмога. Хорошо, что его манипуляций не видел Михель, ведь внезапный выстрел сулил срыв его дьявольского плана: зверь, вне всякого сомнения, испугался бы и бросился наутёк. Но у Михеля не добавилось седых волос, ибо неопытный юнец неплотно прикрыл полку, а сменить подмоченную затравку пока что не догадывался.