Владимир Трошин - Княжич [СИ]

— Зачем убивать этих несчастных юношей! — заявил он Афанасию. — От этого пользы никому не будет! Давай я лучше продам их арабам. Есть не скупые покупатели. Выручку пополам. Много, ни мало, а по 200 золотых каждому, я тебе обещаю.

Афанасий мгновенно протрезвел, счет деньгам он знал, но и об осторожности не забывал:

— А если об этом узнает Атаман?

— Только если ты ему сам не расскажешь. Из Туниса еще никто не возвращался!

— Ты меня не обманываешь?

— Рассуди сам Афанасий! Зачем мне размениваться на 200 золотых, если я запросто мог присвоить все деньги, которые лежат в твоем тугом кошеле!

"Действительно, чиркнул ножом по горлу и забрал все! А "Дервиш" ведь он такой, не в пример мне! — подумал Биркин".

— Я согласен! — принял решение Афанасий.

— Ладно, не горячись! У русских есть пословица "Утро вечера мудренее!". Завтра и скажешь о своем окончательном решении! — предложил Муртаза.

Биркин с ним согласился. Утром он не изменил своего решения. Позавтракав, они сели на подготовленных слугой верховых лошадей и оправились в город Карасубазар. На их счастье, по приезду, Барух, к тому же оказавшийся знакомым Муртазы, был на месте. Он принял их в гостиной двухэтажного дома, построенного на турецкий манер. Внутри, однако, все было европейское. Узнав, зачем и откуда они приехали, хозяин распорядился накормить их. Стол не был таким роскошным, как у Муртазы, но Афанасию еврейская еда понравилась. По крайней мере, жареная курица под чесночным соусом. И сидеть за столом можно было по-человечески, а не как у Муртазы, на корточках около низенького стола.

Переговоры вел Муртаза, на языке крымских татар. Афанасий боялся, что они вдвоем с Барухом сговорятся и обманут его, но поверил Муртазе, когда тот сообщил ему, что цена выкупа ниже, чем он думает, не 900 золотых, а 780.

— А где Мустафа? — внезапно спросил Муртаза Афанасия.

Купец тревожно посмотрел на Баруха. Как он мог забыть про Мустафу?

— Заболел в дороге! — ответил Афанасий, так как его учил Атаман. — Остался до выздоровления в Рязани.

Вскоре переговоры закончились. Муртаза и Афанасий сели на коней и поехали обратно в Гезлев. По дороге Муртаза рассказал Биркину содержание разговора с Барухом. Барух обещал, что сегодня же он обо всем сообщит хозяину пленников, Асан-мурзе. Завтра, Барух в резиденции бея заплатит пошлину за куплю-продажу рабов и оформит купчую на рабов на Муртазу. Послезавтра, в доме Баруха произойдет сделка, и они получат пленников.

Барух был огорчен переговорами. Не увидев Мустафу, он понял, что московские родственники княжича ни о чем с ним договариваться не будут. Если отсутствие гонца не следствие болезни, что, скорее всего так, то он имеет дело с очень серьезными людьми. А значит, его план шантажа московских родственников провалился. Об этом он сообщил Асан-мурзе. Тот выслушал его рассказ спокойно.

— Выкуп-то я все равно получу! — самодовольно улыбаясь, заявил он Баруху.

Прошло четыре месяца с того дня, как Андрей и Василий попали в плен. День и ночь, с утра до вечера они работали на мануфактуре по производству сафьяновых кож. Молодость и надежда на освобождение помогали им выжить в условиях изнурительного труда, что нельзя было сказать о других работниках. Болезни, холод и сырость, мягкой, но губительной для плохо одетых пленников крымской зимы, отвратительная еда, ядовитые химикаты и краски для выделки кож, чувство безнадежности своего положения косили их ряды, множа холмики с деревянными крестами на безымянном кладбище. Их заменяли все новые и новые рабы, захваченные ненасытными татарами в Московии и Литве.

Андрей с Василием, о прибытии в Карасубазар лжепокупателей не знали. Но на следующий день, после переговоров покупателей с Барухом, Асан-мурза, их, как ненужных больше на производстве рабов, распорядился выделить на работы на территории Большого Таш-Хана. В ближайшие дни в Бахчисарай из Кафы через Карасубазар должен был проследовать кортеж Осман — паши, наместника султана в Кефейском кадылыке. Адиль-бей, знатный бей из рода Ширин, центром земель которого был Карасубазар, решил не "ударить в грязь лицом" перед высоким гостем и показать свои владения с хорошей стороны. Для ускорения работ, он приказал своим мурзам выделить на них по 2–3 раба от каждого.

Засветло, на рынок друзей отвел Аким Болотов. Там их встретил Мирошка — Хасан. Показав на огромную кучу никогда не убиравшегося верблюжьего и лошадиного навоза в конце огромной торговой площади, он наметил им фронт работ:

— Видите гору дерьма. Ее и уберете. Ваша задача погрузить все это на телеги, которые вот-вот начнут подходить! Вилы и лопаты возьмете в мазанке сторожа, которая находится сразу за этой горой!

— Это все нам двоим? — удивленно спросил его Васька. — Тут же работы немеряно!

— Вам, вам! — подтвердил Хасан.

— Да-а! — вздохнул за их спиной Болотов. — А я думал у вас будет хоть небольшой перерыв от нашей смурной жизни!

Друзья угрюмо смотрели на двухсаженную гору навоза.

— Держитесь! На том свете все отдохнем! — попрощался с ними Аким.

С рассветом пошли телеги, и друзья едва успевали наполнять их навозом. А потом, мимо них надсмотрщики стали гнать живой товар, связанных одной веревкой за шеи, мужчин-рабов, по десять человек в связке. Женщины шли без веревок, торговцы боялись подпортить товар. Пленников было бесчисленное множество. Вступивший на престол хан Ислам Гирей, по указке турецкого султана, совершил набег на литовские земли уведя в полон более 35 тысяч человек. Пленниками торговали оптом на площади у восточной стены авред-базара, на которую привели для работы Андрея с Василием.

— Это новые невольники, простые, бесхитростные, только что пойманные! — кричал с одного конца базара один торговец, привлекая покупателей-посредников арабов, персов и сирийцев.

— Это не московиты, которые только и думают, как им сбежать! — вторил ему второй торговец с другой стороны.

Покупатели едва успевали уводить купленных оптом рабов. Дальше их погонят в Кафу, где погрузят на корабли, отбывающие в разные части обширной Оттоманской империи. Пригоняли и штучный товар. В сопровождении янычара, продавец, очевидно турок, привел на базар необыкновенной красоты златокудрую молодую женщину с грудным ребенком. Возле него сразу же собралась большая толпа покупателей. Друзья, привлеченные красотой юной матери наблюдали, как долго не редела она. Видно, продавец заломил за свой товар сногсшибательную цену, а те, кто хотел обладать им, пытались сбить ее. Наконец, остался один покупатель, средних лет, сухой, невысокий, с коричневым лицом араб. На голове его ослепительно белела чалма, украшенная крупным изумрудом, а из-под полы синего, стеганого серебряными нитками, шелкового халата выглядывали загнутые носки расшитых золотом сапожек. Он еще долго продолжал торг. До Андрея и Василия доносились отрывки фраз женщины, умоляющей торговца и продавца о чем-то.