Владимир Трошин - Княжич [СИ]

— Разреши прикончить их светлейший! — попросил один из телохранителей бея.

— Успеем! — отказал ему бей.

В голове Адиль-бея созрел дьявольский план. Он приказал найти и привести к нему кадия, мусульманского судью. Кадий Газы-оглы не заставил себя долго ждать. К бею, кадия принесли в паланкине его рабы. Не выходя из паланкина, отодвинув занавеску, прикрывающую вход в него, кадий, седой важный старик недовольно спросил его:

— Зачем вызывал Адиль-бей?

— Да возрадуется Всевышний, позволивший лицезреть тебя уважаемый Газы-оглы-эфенди! — не замечая недовольства старика, дипломатично начал Адиль-бей. — Я вызвал тебя за тем, что бы ты по закону правоверных рассудил, что нам делать вот с ними? — Адиль-бей показал рукой на стоящих перед ним на коленях Василия и Андрея.

— А кто они? Что за преступление совершили? — пытаясь вглядеться в лица юношей, близоруко прищурился кадий.

— Это беглые рабы, взбунтовавшиеся против своих хозяев!

— Пусть хозяин отрежет им носы и закует в колодки на первый раз! Так требует закон!

— А если при этом они убили четырех правоверных и ранили еще несколько истинных мусульман?

Судья с ненавистью посмотрел на друзей.

— К этим бешеным псам не может быть никакого снисхождения. Они заслуживают смертной казни! — решил кадий. — Мучительной смертной казни!

— А не подскажет ли нам, достопочтенный эфенди Газы-оглы, какой мучительной казни предпочтительнее подвергнуть этих гяуров, поднявших руку на правоверных?

Кадий, медленно перебирая пальцами "цепь терпения", задумался.

— Пусть палач сдерет с них живых кожу как с баранов, на глазах всех жителей славного города Карасубазара и их рабов, чтобы последним, участь этих несчастных была уроком и назиданием! — объявил преисполненным важности голосом старик. — Тебя устраивает такое толкование закона?

Довольный Адиль-бей кивнул головой. Об этой жестокой казни будет осведомлена вся знать. Ислам Гирей простит ему бунт рабов и переполох в Таш-Хане! А если, кто из просветленных, решит посудачить о его жестокости, то это не он, так велел закон.

— И когда ты доставишь нам удовольствие лицезреть казнь неверных? — опять спросил судья.

— Завтра утром! — пообещал Адиль-бей.

Проезд Осман-паши через его владения, должен состояться послезавтра. Зачем тянуть время и привлекать внимание наместника султана к этому происшествию!

— В яму их бросить, чтобы не сбежали! — приказал он дыздару Таш-Хана.

Друзей на веревках опустили в яму для должников и преступников, находящуюся во внутреннем дворе Таш-Хана. Не понимая языка крымских татар, друзья еще не знали об ужасной участи ожидавшей их. Сообщил им об этом Хасан-Мирошка.

— Ну, что, допрыгались соколики! — злорадно произнесла его голова, появившаяся вверху, на фоне облака и края синего неба. — Завтра, на площади перед Таш-Ханом, вас живьем освежуют как баранов!

Юноши понимали, что их все равно казнят, но не думали, что такой лютой смертью! На мгновение они замерли от ужаса, а тела их покрылись холодной испариной.

— Пошел вон христопродавец! — выкрикнул вверх, опомнившийся первым Василий.

— Зря ты так, Васька! Я ведь сюда пришел не просто посмотреть на вас! — обиженно произнес Хасан-Мирошка. — Еду вам принес!

О дно ямы глухо ударился какой-то предмет.

— Хлебушек-то поешьте, а то от голода-то до казни еще умрете! — уходя, посоветовал им Хасан-Мирошка.

А в городе вовсю шли приготовления к казни рабов. По кривым улочкам ходили глашатаи бея, оповещая горожан о времени экзекуции. На площади перед Таш-Ханом, плотники, бойко стуча топорами, мастерили необходимые приспособления для удобства палачу и его подручным. Горожане горячо обсуждали друг с другом предстоящее развлечение.

Уже темнело. Друзья сидели молча, тоскливо переживая предстоящие события. Наверху стих шум базарной толпы. Были слышны только тяжелые шаги янычара, охраняющего яму. Василий нащупал рукой предмет, брошенный им Хасаном-Мирошкой. Это была хлебная краюха, завернутая в тряпицу. "Надо же! — удивился Василий. — Им никогда не давали столько хлеба. С чего это Мирошка перед нашей смертью решил расщедриться?". Есть не хотелось, но он машинально разломил краюху. Внутри что-то блеснуло. Василий осторожно извлек из хлебной мякоти острую стальную бритву.

— Смотри, — прошептал он, уткнувшемуся взглядом в землю княжичу, — о нас заботятся!

Андрей оживился. Он все понял. Бритву передали им для того, чтобы они смогли избежать мучительной казни, перерезав себе вены. "Хоть и веру свою изменил, а порядочным мужиком остался! — подумал о Мирошке Андрей. — Но очень рискует! Утром, когда обнаружат их тела и рядом лежащую бритву, без всякого дознания догадаются, кто ее принес! Ведь кроме Мирошки больше их никто не посещал. Жаль его! Если не сбежит, вслед за ними пойдет на плаху!".

— Ты предлагаешь сейчас? — спросил Андрей Василия.

— А чего тянуть? — кисло улыбаясь ответил Скурыдин. — Все равно ничего не изменить!

— Куда спешить? — возразил княжич. — Есть время до утра!

Василий кивнул головой в знак согласия.

Этим же вечером, в Карасубазар, к дому достопочтенного Баруха подъехал верхом в сопровождении двух вооруженных всадников утомленный дорогой Михель. На встречу Михеля, сбежался весь дом: достопочтенный Барух, жена Роза, дети и многочисленная родня.

— Рады тебя видеть Михель! Как твое здоровье? Как наши Циля и Веня? Наверное, с дороги тебе неплохо бы принять ванну. Я распорядился, чтобы прислуга наполнила ее! — обнимая Михеля, улыбаясь, произнес радушный шурин.

— Нам бы сразу о деле поговорить Барух! — поздоровавшись со всеми, сурово предложил Михель.

— Ну, если ты так не терпелив, пройдем в мою комнату! — перестав улыбаться, Барух повел Михеля в свой кабинет.

— Что-то случилось? — спросил он у своего сердитого родственника.

— Еще бы! — ответил Михель. — За эти вот деньги, — он бросил на полированную поверхность стола один за другим кожаные мешочки со злотыми на выкуп пленников, — я рисковал потерять жену и сына. Они в залоге у пана Острожского. Если бы по дороге со мной или с деньгами, что-нибудь случилось, он продал бы их в услужение какому-нибудь престарелому похотливому шляхтичу!

— А, что ты хотел? Не ты ли занимал у меня прошлой весной деньги на покупку корчмы? Где они? Где проценты? — спокойно ответил ему Барух. — Считай, что ты их отработал!

— Ладно! С тобой все ясно! Ты и маме родной, если бы она была жива, за уход проценты начислил! Пересчитай злотые и передай мне пленных. Мы отъедем сегодня же! — жестко отреагировал Михель.

— Забери свои деньги. Я не могу отдать тебе пленных, потому что сегодня с ними случилось несчастье! — не обидевшись на высказанный упрек, сообщил Михелю собеседник.