Владимир Трошин - Княжич [СИ]

Но бей почему-то медлил. Мало того, он вышел из шатра, для того, чтобы встретить приближающихся к нему в облаке пыли всадников.

Осман-паша выехал с традиционным официальным визитом в Бахчисарай к новому правителю Крыма на день раньше, потому что этого настоятельно потребовал, позавчера прибывший из Стамбула Гасан-бей. Гасан-бей, бывший алжирский пират, привез фирман султана, на отправку под его руководством в Средиземное море двух галер, базировавшихся в Кафе. Там опять было неспокойно. Испанцы готовили свой флот для экспедиции в Алжир. Осман-паше не составило бы труда выделить две галеры из своего флота в двадцать пять галер, участвующего в переброске войск на Кавказ и обратно, на отдых. Но, как назло, на галерах стоявших в Кафе, за две недели до приезда Гасан-бея начался мор от неизвестной болезни. Гребцы покрывались красными язвами и умирали за два-три дня. Их не успевали расковывать и хоронить на ближайшем кладбище рабов в общей могиле. За время карантина, погибла почти половина гребцов. Источник заразы нашли. Им оказалось мясо погибших животных, поставленное флотскому интенданту торговцем-греком. Грека, по приказанию Осман-паши повесили, интенданта наказали плетьми. Сложнее было с восстановлением боеспособности галер. Торговцы рабами, как сговорились, установив высокие цены на товар, годный для гребли на галерах. Да и не так легко найти среди десятков доходяг выставленных на рынке одного выносливого, крепкого, молодого раба, подходящего для работы в море! А их нужно не менее двух сотен человек. Минимум месяц необходим, для того, чтобы полностью укомплектовать две галеры. Но Гасан-бей, как и все военные мыслил другими категориями и был неумолим. Он потребовал, чтобы галеры, "Белая лань" и "Золотой павлин", были готовы к выходу в море, не позже, чем через две недели. За неисполнение этих сроков, Осман-паше грозило суровое предупреждение султана. Но, слава Аллаху, сокровищница милостей которого не иссякает от просьб просителей! Как раз в это время вернулся из похода хан Ислам-Гирей, приведя из Литвы и Польши неисчислимое количество пленных. Оставалось малое, во время визита, вручив новому властителю Крыма, подаренное султаном золотое оружие, потребовать от него, чтобы тот разрешил своим людям продавать ясырь торговцам-перекупщикам, только после того, как от них откажутся флотские покупатели. Осман-паша не сомневался в успехе своего мероприятия. Желание наместника султана блистательной Порты — закон для хана Крыма. Вмести с наместником, ехал Гасан-бей со своими людьми, путь которого лежал дальше, в Гезлев и Перекоп. Там он хотел принять личное участие в отборе гребцов.

— Приветствую высокочтимого Осман-пашу в наших краях! — склонив голову, произнес Адиль-бей, едва тот остановил коня.

— Рад снова увидеть светлейшего Адиль-бея! — не слезая с коня, поздоровался Осман-паша.

— В твоем поместье мне сказали, что ты здесь. Что за праздник в этом славном городе? — увидев шатер бея и сборище народа, спросил он.

— Праздник справедливого возмездия! — ответил Адиль-бей, указав рукой в сторону помоста. — Приглашаю тебя присутствовать на нем! Ты сможешь лицезреть, как с живых преступников будут сдирать кожу!

Осман-паша оглядел помост с палачами, держащими за плечи обнаженных преступников, черную массу гудящей толпы. Ослепительно белые тюрбаны на высоких остроконечных войлочных шапках каре янычар, блеск золотой парчи покрывающей их плечи притягивали взгляд. Как-то не хотелось думать о смерти под лучами веселого, начинающего греть по-весеннему февральского солнца: "Нет! В отличие от этих варваров, я не буду портить себе настроение видом кровавой расправы!". Осман-паша, учившийся в Венеции и Салониках, свободно говоривший на шести языках, презирал варваров-татар. Но терпел их за способность, по первому требованию султана идти на государства неверных, беспощадно истребляя их народ, грабя и уводя в плен оставшихся в живых.

— Спасибо за приглашение Адиль-бей! Но я спешу во дворец Ислам-Гирея! — уклончиво ответил он.

Любопытство перебороло его чувство презрения к варварам, и он поинтересовался у бея:

— А, что натворили эти юнцы?

— Они убили пятерых правоверных! На авред-базаре с ними шел тяжелый бой! И только с помощью выстрелов из пушки, которую по моему приказанию сняли со стены Таш-Хана, — не сдержавшись, похвалился Адиль-бей, — мы смогли одолеть неверных!

— Да! Теперь я понимаю, почему ты хочешь подвергнуть такой ужасной казни безусых мальчишек в бою сразивших пятерых опытных воинов. Дай им свободу, они бы все татарское войско перебили! — не выдержав, пошутил Осман-паша. — Без артиллерии конечно!

Адиль-бей нахмурившись, молча проглотил язвительный укол наместника. "Жаль, что тебя на площади тогда не было!" — подумал он. В это время к ним подъехал Гасан-бей. Он только что вернулся от помоста с приговоренными к смерти рабами.

— Осман-паша! — обратился по-турецки к наместнику моряк. — Мне очень подходят эти двое. Из них выйдут прекрасные гребцы! Что лучше? Бестолково отнять у этих юных негодяев жизнь или заставить их страдать каждый день и, в конце концов, погибнуть в бою с пользой для Высокой Порты! С галер, еще никто из гребцов не возвращался живым! Предложи бею даровать им жизнь! Я думаю, он не сможет тебе отказать!

— Мудрые слова! — согласился Осман-паша, проникший симпатией к юным храбрецам, после рассказа Адиль-бея. — Я попробую!

— Светлейший Адиль-бей! — обратился к бею наместник, на этот раз на крымско-татарском языке. — Не мог бы ты помочь наместнику Аллаха на земле, великому халифу всех правоверных, падишаху Блистательной Порты Мураду III?

Адиль-бей растерялся от такой просьбы:

— Конечно, если это только в моих силах!

— У нас в Кафе, случилось несчастье! От неизлечимой болезни на галерах умерла половина гребцов! Высокой Порте, для защиты от врагов срочно потребовались эти корабли! Прояви великодушие, помилуй этих негодяев и отдай их Гасан-бею, гребцами на галеры! Пусть они умрут на скамьях для гребцов, но с пользой для наших стран!

Адиль-бей еле сдержал в себе гнев. Пусть этот турок распоряжается у себя дома! Но отказать в помощи султану Великой Порты невозможно! Хитрый наместник, слащавой лестью, обвел его "вокруг пальца"!

— Ильхан! — Адиль-бей подозвал к себе глашатая. — Объяви всем, что великодушный Адиль-бей заменяет этим юным мерзавцам, смертную казнь вечной ссылкой на галеры.

— И пусть им найдут какую-нибудь одежонку! — потребовал Гасан-паша. — Их повезут в Кафу. Не дай господь, замерзнут по дороге!

— Слышал, Ильхан! — недовольно поморщившись, дополнил свое решение Адиль-бей.

Через какое-то время глашатай с помоста объявил толпе о великодушной воле бея. Толпа разочарованно охнула, а потом разозленная потерей кровавого спектакля, разразилась проклятиями в адрес помилованных рабов стоявших на помосте. В них полетели куски сухой грязи и камни. Палачи куда-то исчезли, и друзья остались одни, не понимая, что происходит. Потом к ним подошли какие-то люди с одеждой. Развязав юношам руки, кто-то по-русски сказал: