Иван Оченков - Домъ, милый домъ [СИ]

— Какие новости в Рыбинске? — поинтересовался Дмитрий, разливая водку по рюмкам.

— Кое-что есть, — загадочно улыбаясь, ответил Алексей. — Я, собственно, для того тебя и искал.

— Да ладно!

— Представь себе. Кстати, это оказалось не таким простым делом. В Кинешме в запасном батальоне тебя потеряли. В твоей родной деревне…

— Нашел, блин, родину! — хмыкнул Будищев. — Давайте лучше выпьем.

— Охотно! А за что?

— Помянем наших, что не вернулись. Особенно Николашу, пока Гедвига Генриховна не слышит.

Мужчины встали и, не чокаясь, выпили за упокой души храбрых воинов, сложивших головы за освобождение Балкан.

— Так вот, — продолжил Лиховцев. — В деревне Будищево, все вообще делали вид, что никогда о тебе не слышали. И только одна молодая крестьянка сказала, что тебя забрала полиция. Кстати, за что?

— А Машка тебе не рассказала?

— Машка? Да, кажется, её так звали. Нет, она быстро убежала, и я совершенно не успел её расспросить. Но рыбинский полицмейстер – Фогель, если не ошибаюсь, рассказал мне о визите Владимира Степановича и о том, что он увез тебя в Петербург.

— И ты рванул следом.

— Ну а что мне оставалось? Пришлось. Ну, а приехав, я отправился прямиком на завод, принадлежащий Владимиру Степановичу, благо, его местоположение всем известно.

— Ну, а я, узнав, в чем дело, — подхватил Барановский, — предложил Алексею Петровичу свое гостеприимство.

— Не вижу повода не выпить, — ухмыльнулся Будищев.

— Подожди, — остановил его Лиховцев, — давай сначала о деле.

— Ну, давай.

— Как ты, вероятно, знаешь, у Николая Павловича Блудова было два сына. Ну, не считая…

— Угу. Было у отца три сына – два умных, а третий в Болховском полку служил!

— Не ерничай. Так вот, один из них – ротмистр Блудов Николай Николаевич совсем недавно погиб в Туркестане. Шальную пулю словил при набеге текинцев.

— Бывает.

— А его младший брат – коллежский асессор Блудов Павел Николаевич и того раньше Богу душу отдал!

— Этот-то чью пулю словил?

— Нет, он умер своей смертью, а о причинах, прошу покорно меня простить, я так и не дознался.

— Ну, хорошо, а ко мне это все, каким боком?

— А вот тут и начинается самое интересное! Оказывается, покойный Николай Павлович упомянул тебя и твою матушку в завещании.

— Что, правда?

— Разумеется, правда.

— И много покойный родитель отписал байстрюку и опозоренной им девке?

— Честно говоря, не очень. Пятьсот рублей единовременно, и ещё триста, но уже ежегодно. Но дело не в этом.

— А в чем же?

— Ну, вы же с матушкой никаких денег не получили?

— Да я-то откуда знаю? Я вообще не уверен, что я этот самый Митька Будищев и есть. Память ведь так и не вернулась!

— А вот это уже не важно, — вмешался внимательно слушавший их Барановский. — Вас таковым признали односельчане, а также комиссия в составе двух мировых судей и городского прокурора.

— Было дело, — кивнул Дмитрий. — Вы, кстати, хорошо осведомлены.

— Я навел кое-какие справки, — загадочно улыбнулся инженер.

— А теперь самое главное, — продолжил Лиховцев. — В завещании есть пункт, согласно которому в случае безвременной кончины кого-либо из сыновей Блудова, его доля переходит к брату.

— Но я ведь не…

— А если и второй не доживет, то тебе.

— Ё… — вырвалось у Будищева, после чего схватил рюмку и залпом выпил.

— С учетом того, что других близких родственников у старого Блудова не было, а ты и твоя матушка никаких выплат не получали, оспорить это завещание вряд ли у кого получится. Но нужно поторопиться. Тебе надобно поехать самому, или дать мне доверенность на ведение дел и я всё устрою.

— Тебе?

— Что тебя удивляет, я всё-таки юрист.

— Совсем забыл.

— Можешь поехать, — кивнул Барановский. — За мастерской я пригляжу, а тебе наследство пригодится. Нужно расширять производство, не говоря уж о твоем намерении жениться. Всё это требует денег, сам понимаешь.

— А я-то, дурак, в Америку собрался, — задумчиво покачал головой Дмитрий.

— Куда собрался?

— Да я так, Владимир Степанович, мысли вслух.

— Что за вздорные мысли?! Надо работать, расширяться. Внедрять ваши новые изобретения.

— О чём вы?

— Да хотя бы о фонарике, что вы подарили моему сыну. Я, может быть, не слишком разбираюсь в гальванике, но понять, что ты сделал что-то совершенно новое в состоянии. Да Бог с ними, с изобретениями. Мне достоверно известно о намерении дворцового ведомства устроить электрическое освещение Зимнего дворца в следующем году. Если мы получим этот заказ – будущее нашего предприятия обеспечено! Какая может быть Америка?

— Северная или Южная, — машинально ответил занятый своими мыслями Дмитрий. — Где там у них Рио-де-Жанейро? Представляете, десять тысяч негров и все поголовно в белых штанах!

— Господи, опять твои шуточки!

— Кстати, ты не забыл? — доверительно шепнул однополчанину Лиховцев. — Ну, про те вещи, что оставлял мне на сохранение.

— Слушай, а кто ближайшие родственники Блудова? — спросил погруженный в свои мысли Будищев. — Ну того, который типа мой отец?

— Графы Блудовы, кажется. Андрей, Вадим и…

— И Антонина Дмитриевна?

— Ну да. Ты их знаешь?

— Немного.

— Ну, так что ты решил?

— А что тут решать. Давай прокатимся в Рыбинск. Места там хорошие, тихие. Стеше должно понравиться.

— Кто такая Стеша? — спросил Лиховцев.

— Долгая история, брат.

— Кстати, как она? — воспользовался случаем Барановский. — Паулина Антоновна часто спрашивает, а я, право, не знаю даже что ей ответить.

— Спасибо. Девочке уже лучше. Иногда случаются приступы, но мы с Гесей пока справляемся.

— Кстати, как она восприняла вашу заботу о девочке?

— Нормально восприняла. Можно сказать, теперь мы одна семья. Включая Стешу и Семёна.

В этот момент вернулись женщины, мужчины тут же вскочили, так что разговор сам собой прервался.

— Что-то вы долго, — шепнул на ухо Гесе Будищев.

— Всё нормально. Паулина Антоновна весьма приятная дама и мы с ней очень хорошо поговорили. А вы как?

— Замечательно! Мы едем в Рыбинск.

— Прости, я тебя не понимаю.

— Что тут непонятного?

— Но ты говорил…

— Что ты будешь женой фабриканта. А теперь, видимо, ещё и помещика.

— Хорошо. Как скажешь.

Через некоторое время Дмитрий с Гесей откланялись, а Алексей заявил, что непременно должен их проводить. Проводив глазами эту странную троицу, Барановский повернулся к жене и озадачено спросил:

— Доводилось ли тебе видеть более необычный союз?

— Отчего же, — пожала плечами Паулина Антоновна. — Как совершенно справедливо заметил твой «компаньон» в жизни и не такое случается.

— Но ведь они совершенно разные. Решительно непонятно, что они могли найти друг в друге.