Джулия Бойд - Записки из Третьего рейха. Жизнь накануне войны глазами обычных туристов

Ренч, который искренне любил Германию, неоднократно приезжал сюда, должен был без особой радости признать, что пребывание в Германии в те дни «не приносило большого удовольствия». Любые жесты вежливости и уважения в сторону англичан стали скорее исключением из общего правила, и поэтому супруги решили уехать в Швецию раньше, чем планировали. Один немецкий друг рекомендовал им вернуться в Англию до 1 сентября, поэтому Ренчи отплыли из шведского города Гетеборга 6 августа. «На борту корабля было полно английских туристов, которые возвращались из отпуска, и французских резервистов, которых призывали в армию, – писал Ренч. – Мы прибыли в Тилбери 28 августа» [833] Letter to A. N. Rooker, 1 August 1939, C68. .

В 1939 г. многие иностранцы стремились как можно скорее покинуть Германию, но некоторые, как, например, любительницы оперы сестры Ида и Луиза Кук, наоборот, старались в страну въехать. Они узнали о судьбе немецких евреев в 1937 г. от австрийского дирижера Клеменса Крауса и его жены Виорики Урсуляк (любимой певицы сопрано Рихарда Штрауса). С тех пор и практически до начала Второй мировой войны сестры регулярно ездили в Германию, чтобы помочь евреям с оформлением выездных документов, а также вывезти их ценности в Англию. Чтобы регулярные посещения Германии выглядели убедительно и не вызывали сомнений, сестры останавливались в лучших отелях. В 1936 г. был опубликован первый роман Иды (в общей сложности в издательстве «Mills & Boon» вышло более ста романов Иды под псевдонимом Мэри Бурчелл), что помогало сестрам финансировать их рискованное предприятие.

Несмотря на то, что Ида и Луиза действительно любили оперу (и это давало им определенное алиби), поездки были связаны с серьезным риском. Как правило, Луиза брала выходной на субботу и в пятницу вечером покидала свой офис. Сестры мчались в аэропорт в Кройдоне и успевали попасть на последний рейс до Кельна. Там они садились на поезд и ехали в Мюнхен. «По пути в Мюнхен или из Мюнхена мы останавливались во Франкфурте, где проживала большая часть наших клиентов» [834] Wrench, Journal, 28 June, British Library, Add. MS 59594/40. , – писала в своих мемуарах Ида.

Сестры прилетали в Германию на самолете, а возвращались на родину всегда паромом. Благодаря этой схеме они избегали возможности встретить на границе тех же пограничников и таможенников, которых видели при въезде в страну. Причина была простой: Ида и Луиза приезжали в Германию без каких-либо украшений (даже без часов) и в крайне скромной одежде. На обратном пути сестры преображались. Они превращались в одетых в меха «и дорогие наряды англичанок, которые имеют склонность носить слишком много драгоценностей» [835] Wrench, Immortal Years (1937–1944): As Viewed from Five Continents (London: Hutchinson & Co., 1945), p. 17. . У сестер не были проколоты уши, поэтому они никогда не вывозили сережки, боясь, что нацисты заметят несоответствие и остановят их. Если таможенники интересовались, почему у девушек так много украшений, сестры «начинали изображать из себя двух нервных британских незамужних барышень, которые просто боятся оставлять драгоценности дома, и поэтому всегда возят их с собой» [836] Ida Cook, Safe Passage (London: Harlequin, 2016), p. 121; first published by Hamish Hamilton in 1950 under the title We Followed our Stars . . Чаще всего Ида и Луиза возвращались в Англию через Голландию. Они успевали на самый поздний паром до Хариджа, откуда рано утром на поезде добирались до Лондона. Таким образом Луиза в понедельник утром всегда выходила на работу.

В августе 1939 г., когда сестры в последний раз побывали в рейхе, вышел очередной номер журнала Англо-германского содружества о том, как хорошо жить и отдыхать в Германии. В этом номере Нэнси Браун лирично описывала, как она провела две недели в рейхе с членами пронацистской организации «Линк». «Отдых в Рейнской области оставил у меня прекрасные воспоминания, – писала она, – которыми я бы хотела поделиться с читателями». Воспоминания Нэнси действительно прекрасны и поэтичны:

«Раздались звуки детских голосов, поющих марш. Мы сидели в пивной в окружении множества цветов и в тени от лимонных деревьев, наблюдая рябь на поверхности озера. Потом из темного леса появились дети с рюкзаками на спине и вбежали в пивную, чтобы купить прохладительных напитков. Один из светлоглазых ребят играл на аккордеоне. Мелодия лилась, а блестящие косы стоявшей рядом с аккордеонистом маленькой девочки, как золото, блестели в солнечных лучах» [837] Ibid., p. 135. .

В том августовском номере также было напечатано объявление: «20-летняя англичанка ищет работу «au pair» в Германии, начиная с октября».

Август подходил к концу. Сильвия Хейвуд все еще училась играть на скрипке в Дрездене. Она собиралась уехать из Германии 3 сентября, но в связи с последними международными событиями подумала, что правильнее будет покинуть страну раньше. Сильвия не подозревала, что ей придется пробыть за пределами Германии более двух недель (обязательно будет еще один «Мюнхен»). Девушка оставила у хозяйки квартиры, в которой проживала, две свои самые дорогие вещи: меховую шубу и скрипку. 1 сентября немецкие войска вошли в Польшу, и через два дня Британия объявила Германии войну. Спустя некоторое время Сильвия получила через «Красный крест» письмо от хозяйки дрезденской квартиры. Та сообщила, что шубу девушки конфисковали солдаты. Сильвия особо об этом не жалела, решив, что ее шуба согреет какого-нибудь солдата на Восточном фронте. Скрипку постигла другая участь. Когда Дрезден начали бомбить, хозяйка квартиры тщательно завернула ее и зарыла в соседнем парке [838] Ibid., p. 184. .

В первые месяцы было сложно поверить в то, что Германия находится в состоянии войны. Нормирование продуктов и товаров стало еще более строгим, но оно в том или ином виде существовало уже давно, так что люди почти не замечали разницы. Больше всего немцев беспокоили воздушные налеты, хотя, по крайней мере изначально, они наносили сравнительно небольшой урон. Казалось, что война нисколько не повлияла на «прекрасную жизнь», о которой писали в журнале Англо-германского содружества. С другой стороны, ночные затемнения, бесконечные предупреждения в прессе и по радио, а также плакаты «Не болтай! Враг не дремлет!» напоминали о том, что война все-таки идет. И даже если вначале казалось, что жизнь в стране не сильно изменилась, то война, по замечанию американского журналиста Говарда Смита, все же вселила «необъятный страх» [839] Howard K. Smith, Last Train from Berlin (London: The Cresset Press, 1942), p. 66. в сердца людей.

Смит находился в Германии с января 1940 по 6 декабря 1941 г. (он сел на последний поезд и отправился в Швейцарию за день до того, как США вступили в войну). Все это время журналист внимательно следил за настроением и моральным состоянием немцев. Поворотным пунктом, бесспорно, стало нападение Германии на СССР в июне 1941 г. До этого момента люди все еще ждали мира, то впадая в отчаянье, то снова обретая надежду. Любой слух или пропагандистский трюк мог вызвать бурную радость или глубокую депрессию. Когда стало ясно, что блицкрига с СССР не получилось, простые немцы начали понимать, что их обманули. Во время войны иностранные журналисты, дипломаты, беженцы, жены, последовавшие за своими мужьями, и даже некоторые бизнесмены все еще могли путешествовать по рейху. В Германии находились очень разные люди: от Великой герцогини Гессенской и Рейнской Маргарет до шведа Эрика Валлина, служившего в войсках СС. Все эти иностранцы стали свидетелями долгого падения и поражения Германии.