Эндрю Ливербарроу - Чернобыль 01:23:40

После долгих и напряженных поисков с помощью камер – их просовывали на шестах в отверстия, проделанные в стене, – к декабрю ученые наконец обнаружили топливо. Оно продолжало излучать 10 тысяч рентген в час. «Она [“Слоновья нога”, см. ниже. – Пер . ] вызывала самое высокое уважение, – вспоминает участник экспедиции Юрий Бузулуков, – поскольку приблизиться к ней означало верную гибель» [271] Там же. [*] . В подвальных помещениях на немалом удалении от реактора был обнаружен двухметровой ширины «язык» некоей субстанции – она попала сюда через дыру в потолке и застыла, превратившись в темную стеклянистую массу. За свою морщинистую, округлую поверхность «язык» получил прозвище «Слоновья нога». Благодаря одному топливу такое возникнуть не могло: чтобы субстанция остекленела, нужен был гигантский прорыв. Для дальнейших исследований требовались образцы, но миниатюрным роботам, которых отправили сделать сколы, «Слоновья нога» оказалась не под силу. «Потом появилась хорошая идея: если ничего больше не выходит, может, ее расстрелять? – смеется Бузулуков. – Сначала мы обратились в армию. Там нас отправили в милицию. Из милиции – в КГБ, а потом снова в милицию, и там нам выделили один “калашников”. Но с условием: мы возьмем с собой их добровольца – очень хороший, приятный парень, – и он будет стрелять куда покажем. На следующий день он без проблем отстрелял тридцать очередей по целям, которые я определял с видеокамерой. Он был абсолютно спокоен. Мы в итоге получили образцы из нижних помещений, верхнюю часть “Ноги”, как выяснилось, мы полностью разнесли: к нашему приятному удивлению, оказалось, что она состоит из слоев, как кора у дерева. С каждым выстрелом очередной слой “коры” отходил, и мы принимались за следующий, и так далее. Мы получили множество образцов, но разрушили красоту “Слоновьей ноги”» [272].

Дальше требовалось внимательнее осмотреть сам реактор; для этого приглашенные нефтяники пробурили в железобетонной гермооболочке пробные скважины. Бурение проводилось в суровых условиях, оно заняло полтора года и завершилось к лету 1988-го. «Было много предсказаний, что мы там увидим, – говорит Бузулуков. – Но все они базировались на том, что мы увидим там более или менее… разрушенную активную зону, то есть куски графита, перемеженные искалеченными стержнями, которые содержат топливо» [273] Там же. [*] . Каково же было удивление ученых, когда реактор оказался попросту пустым – они могли ясно разглядеть его гладкую металлическую внутреннюю поверхность. Это всех потрясло. Пробурив еще одну скважину в донной части, ученые обнаружили там несколько кусков графита, но факт оставался фактом: в целом реактор пуст. «После первого момента удивления появился громадный вопрос: а где же оно?» – смеется Бузулуков.

Судя по объему «Слоновьей ноги», в ней не могло содержаться все исчезнувшее топливо, и ученые решили обратить более пристальное внимание на пространство под реактором, где был зафиксирован огромный уровень тепловыделения и радиоизлучения. В отсутствие компактного робота, способного пролезть в узкую скважину, пришлось прибегнуть к импровизации. Вместо робота взяли купленный за пятнадцать рублей в Москве игрушечный танк и привязали к нему фонарик и камеру. Качество изображения вышло отвратительным, но этого хватило, чтобы разглядеть какую-то гигантскую массу. Участники экспедиции не располагали защитным снаряжением, позволяющим пробраться в бо́льшую часть подвальных помещений, и еще год ушел на то, чтобы получить возможность получше разглядеть, что там находится. Когда это наконец удалось, стало ясно, что помещения полуразрушены и топлива в них тоже нет.

К 1991 году измотанные постоянным напряжением члены экспедиции поняли, что единственный выход – самим пробраться в заваленный реакторный зал четвертого блока. Опасность второго взрыва была слишком велика, чтобы ей пренебречь. Не имея достаточного финансирования и подходящего защитного снаряжения, специальная группа ученых – в комбинезонах, к которым перчатки и ботинки буквально прилепили изолентой ради пыленепроницаемости, и в простых одноразовых масках – проникла в разрушенное помещение. Преодолев завалы кусков графита, вынесенных взрывом из реактора и сброшенных с крыши, они увидели окутанный паром бетон, который нагревало лежащее под ним топливо. Тщательнее изучив помещение, они обнаружили радиоактивную лаву, и это была потрясающая находка. Когда ученые преодолевали узкий раскуроченный коридор, примыкающий к основанию реактора (тем временем дозиметры в свете фонариков отщелкивали запредельные 1000 рентген в час), один из них заметил, что нижняя часть биозащиты проломила расположенную под ней бетонную оболочку. Последняя деталь головоломки встала на свое место.

Взрыв, сорвавший крышку реактора в то роковое апрельское утро 1986 года, привел к вытеснению песка и бетона из толстых стенок оболочки РБМК. Одновременно мощная ударная волна выдавила в нижнее пространство всю донную часть сборки активной зоны, включая нижнюю биозащиту. В течение следующей недели тепло, выделявшееся при горении и ядерном распаде, продолжало расти. Когда температура достигла уровня, достаточного, чтобы топливная сборка расплавилась, расплав вытек за пределы активной зоны и соединился там с песчано-бетонной смесью, образовав радиоактивную лаву, получившую название кориум. Затем через трубы, протоки и трещины в поврежденной конструкции эта лава просочилась в нижние помещения. «Слоновья нога» – один из «отрогов» застывшей лавы, которая приняла стеклянистую структуру. Выход расплавленного топлива из оставшегося без защиты реактора и послужил, по-видимому, причиной внезапного спада температуры и излучения, зафиксированного в начале мая 1986 года. Расплавленная активная зона способна прожечь тридцать сантиметров бетона за считаные часы, потому и бились тогда изо всех сил, чтобы не допустить такого развития событий [274].

Ученые сочли, что, учитывая ослабленное состояние топлива в отсутствие контакта с водой, вероятность нового взрыва невелика. Однако к 1996 году все изменилось. Через многочисленные прорехи конденсат и вода проникли в Саркофаг и просочились к отвердевшей лаве. Реакция воды с ураном привела к всплеску радиоактивности. Саркофаг к тому времени уже простоял десять лет, а вероятность того, что еще десятилетие он не протянет, специалисты оценивали в 70 %, – и потому финансирование переключили с научных исследований на инженерные работы. Частью решения этой опасной проблемы стало создание стальной стабилизационной конструкции, о которой упоминалось в главе 5. Серьезные исследования кориума с тех пор не проводились.