Джон Джейкс - Рай и ад. Великая сага. Книга 3

Серая Сова вернул ему карту.

И улыбнулся.

Один из солдат подбросил в костер еще буйволиного кизяка. А замкнутость Серой Совы, казалось, таяла на глазах под натиском его пылкого восхищения перед Маджи.

– Шаманы моего народа вознесли бы тебе почести, – сказал он.

– Шаманы? – Маджи явно не знал этого слова. – Ты о тех индейцах, которые умеют фокусы представлять?

Теперь Серая Сова не знал, что такое фокусы.

– Магию? – переспросил он. – Да. У них есть очень сильные снадобья. Я видел, как они превращают белые птичьи перья в белые камни. Видел, как тело шамана незаметно перемещалось из одного типи в другое, а оно было в пятидесяти шагах!

Маджи прищурился.

– Туннель! – заявил он. – Наверняка они как-то пользуются туннелем…

– А еще однажды видел, как шаман отрезал кому-то голову, а потом вернул ее на место. Ты бы стал большим человеком среди шайеннов, что творят чудеса. Тебя бы почитали. И боялись.

Маджи задумчиво посмотрел на колоду.

– Запомни это на случай, если придется спасать свой скальп, – сказал ему Чарльз.

Всю неделю, что они провели в гарнизоне, пополняя запасы продовольствия и приводя в порядок конскую упряжь, Чарльз каждый день ждал, что почта доставит ему письмо от Уиллы. Он даже признался себе, что очень хочет этого. Но письмо так и не пришло. Сам он дважды начинал писать ей, но оба раза виноватый тон, который проникал на страницы, раздражал его и он рвал письма. В утешение пришла весточка от генерала Дункана, с вложенным в конверт орлиным пером – подарком малыша Гуса.

Наконец отряд снова отправился в дозор. Набеги воинственных племен продолжались. Военные сообщества индейцев продолжали шататься вокруг и совершать нападения. Боевой дух на Равнинах разгорался так же жарко, как июльское солнце.

Теперь Серая Сова разговаривал с Чарльзом. Даже время от времени улыбался. Они поладили. Проводником он оказался опытным, не в пример Большой Руке, и все приказы выполнял без вопросов. Однако Чарльз по-прежнему ничего не знал о том, почему Серая Сова расстался со своим народом. И пока это оставалось тайной, он не мог в полной мере доверять шайенну.

По пути им встретились трое индейцев-арикара. Троица была очень сердита и пожаловалась им на владельцев нового вискового ранчо, появившегося не так давно в полудне пути на юг. Братья-полукровки, владевшие ранчо, продавали оружие и самодельный виски, перебрав которого один из индейцев чуть не умер.

Чарльз счел историю вполне правдоподобной и повернул отряд на юг. Подобные ранчо были не чем иным, как салунами, открытыми в глуши ради наживы не слишком чистоплотными людьми, которые вооружали индейцев и продавали им спиртное. Солдаты нашли ранчо среди песчаных холмов, окружили его и после нескольких выстрелов без труда арестовали хозяев.

Оружие, которым торговали горе-дельцы, оказалось ржавыми короткоствольными «хокенами» крупного калибра, сделанными братьями Хокен в их мастерской в Сент-Луисе. Судя по состоянию винтовок, Чарльз решил, что произведены они еще в двадцатые годы. Темно-коричневое пойло, выдававшееся здесь за виски, скорее всего, гнали из какого-нибудь зерна, добавляя туда жгучий перец, табачный сок и другие адские ингредиенты. Даже умирающий от жажды путник в пустыне и то хорошенько подумал бы, прежде чем пробовать эту отраву.

Заодно эти двое жалких торговцев продавали услуги маленькой грустной толстухи из команчей, которая рассказала Серой Сове, что ее насильно увезли прямо из жилища ее мужа в Техасе.

Когда Чарльз сказал, что намерен отправить торговцев в форт Харкер и передать их Индейскому бюро, старший брат вдруг впал в истерику и стал кричать, что боится тюрьмы. Внезапно он сунул правую руку за пазуху, и Чарльз прострелил ему обе ноги, прежде чем рука появилась снова.

Маджи опустился на корточки рядом с раненым, который был без сознания, осторожно приподнял отворот его куртки и вынул что-то из его ослабевших пальцев. Чарльз увидел свернутые в трубочку банкноты.

– Взятку хотел дать, – сказал он, рассмотрев деньги. – Бумажками Конфедерации, идиот чертов!

Он подбросил банкноты в воздух; ветер тут же подхватил их и закружил вихрем этот бесполезный, ничего не стоящий мусор.

– Никогда не знаешь заранее, что прячет человек за пазухой, – пробормотал Чарльз, взглянув на истекающего кровью торговца.

Позже, вечером того же дня, расстроенный Уоллис шепотом сказал Маджи:

– Он не должен был стрелять в того парня.

– Нет, должен, – ответил Маджи, не оправдывая командира, а просто признавая его правоту.

Женщину Чарльз отпустил, а братьев под конвоем из двух солдат отправил в форт. Ранчо было сожжено. Произошло это двадцать восьмого июля, в тот самый день, когда Джордж А. Кастер был арестован и отдан под трибунал за самовольную отлучку из форта Уоллас.

Огонь войны на Южных равнинах распространялся все дальше, теперь он охватил и север. Первого августа на сенокосном лугу возле форта С. Ф. Смита, рядом с Бозманским трактом, отряд из тридцати двух человек – военных и штатских – успешно отразил нападение нескольких сот шайеннов. На следующий день в другой стычке, позже названной Сражением у фургонного лагеря, охранявшая лесорубов небольшая группа пехотинцев из форта Фил-Кирни выдержала натиск намного превышавших их численно сиу, которых вел Красное Облако.

Очень скоро окрыленные успехом военные по вполне понятным причинам увеличили число нападавших шайеннов до восьмисот, а сиу – до тысячи. Эти случаи породили новую уверенность. Племена Равнин больше не были непобедимыми. Они лишь казались неуязвимыми, потому что солдаты, воевавшие по правилам, не могли приспособиться к партизанской тактике индейцев. Прямых же столкновений с солдатами индейцы чаще всего не выдерживали.

Чарльз услышал все это, снова вернувшись в форт Харкер, и проклял свое невезение, которое помешало ему оказаться в нужное время в нужном месте.

Для Десятого день схватки на сенокосном лугу стал даже более важным. Капитан Армс и его тридцать два кавалериста из роты «F» преследовали шайеннов до самого Салина, настигли их, но потом были вынуждены отступать с боем целых пятнадцать миль. В этой перестрелке Билл Кристи, бывший фермер из Пенсильвании и всеобщий любимец, получил смертельное ранение в голову. Ловетта Барнс разрезала большой кусок крашеной черной материи на полоски, ее муж раздал их всем офицерам и рядовым роты «С», которые поместили траурные повязки на левый рукав. Другие роты последовали их примеру. Десятый оплакивал своего первого убитого, павшего в бою.

Из штаба Грирсона в форте Райли пришли новости получше. Ему и его подчиненным наконец удалось отделиться от ненавистного генерала Хоффмана.