Джон Джейкс - Рай и ад. Великая сага. Книга 3

Я увидела, что от чудесного старого города мало что сохранилось. Разграбленные дома с разбитыми стеклами все еще стоят пустыми. Везде бродят одетые в лохмотья негры, а белые бездельники слоняются рядом с Ирландским холлом [33] Зал собраний в Чарльстоне, построен в 1840 году. , жуют табак и пристают к женщинам. Я даже дала одному пощечину. Знай он о моем «расовом статусе», у меня были бы серьезные неприятности.

Традд-стрит осталась островком чистоты и покоя, хотя даже в кухню Юдифи проникает вонь нечистот, понемногу вывозимых из города. Когда мы говорили о Сиклсе, Юдифь призналась, что нынешняя политическая непреклонность Купера приводит ее в отчаяние…

Прозвонил колокол. Под темно-серыми тучами наполненного влагой неба Купер помог Мари-Луизе подняться по щербатым железным ступенькам единственного пассажирского вагона.

Возвращаться в вагон не хотелось. Поездка оказалась ужасно неприятной. Половина сидений исчезла, как и все оконные стекла. Пока поезд медленно полз на юг до станции Кусохатчи, вагон был почти пуст, но теперь Купер увидел, что все скамьи заняты штатскими или военными.

В голове вагона, прямо под дырой в крыше, стояла чернокожая женщина необъятных размеров с узлом в руках и робко оглядывала сиденья в поисках свободного. Этот чертов Сиклс дал право таким, как она, садиться в один вагон с белыми пассажирами! Но ни один мужчина не встал, чтобы уступить ей место.

Раскат грома возвестил о том, что тучи скоро прольются скопившейся в них влагой. Локомотив, скрипя ржавыми колесами, потащил вагон вперед. Густые лесные заросли медленно скользили мимо пустых окон, в которые залетали бабочки и комары.

– Встань вот здесь, – сказал Купер дочери. – Тут стена почище, чем в других местах.

Мари-Луиза бросила на него благодарный взгляд темных глаз и пошла туда, куда сказал отец. В этот момент молодой человек в штатском с бледным мальчишеским лицом, закрученными усами, яркими голубыми глазами и светлыми волосами, похожий то ли на скандинава, то ли на немца, встал со своего места и жестом предложил негритянке сесть.

Сквозь скрежет колес Купер услышал негромкий ропот других пассажиров. Женщина отрицательно замотала головой. Молодой человек улыбнулся и повторил предложение. Негритянка, сжимая в руках узел, робко подошла к скамье. Мужчина, сидевший у окна, тут же встал. Она застенчиво присела.

Вставший мужчина окинул юношу злобным взглядом. Другой пассажир, сидевший через проход, потянулся к ножу на поясе, но его худощавая жена тут же схватила его за руку. Светловолосый парень насмешливо посмотрел на них, приподнял шляпу шутовским жестом и прошел в переднюю часть вагона, где прислонился к стене и невозмутимо сложил на груди руки, очевидно ничуть не жалея о своей любезности.

Тут он заметил Мари-Луизу в другом конце вагона. Купер увидел, как порозовели щеки дочери. А в глазах юноши вспыхнул явный интерес.

Снова прогремел гром, и сквозь дырявую крышу вагона полил сильный дождь.

– Встань поближе, – сказал Купер, открывая зонт, который прихватил с собой как раз на такой случай.

Поезд тащился на север, везя уже промокших пассажиров. Купер смотрел в затылок чернокожей женщины. Он был в ярости. Что будет дальше? Смешанные браки? Сиклс и радикалы явно вознамерились уничтожить всю южную цивилизацию.

Любезного юношу он не забыл. Не забыла его и Мари-Луиза, но совсем по другой причине.

Сиклса отзывают. Наверное, это хорошо. У нас и без того достаточно причин для насилия.

…После соглашения шестьдесят пятого года шайенны начали войну с народом Соединенных Штатов, и объединяются для этого с апачами и арапахо, теперь тоже неизбежно вовлеченными в связанные с этим беды.

Их выплаты были приостановлены, и они уже мало-помалу погружались в прежние дикость и варварство, когда услышали о том, что на Равнины направляется большая мирная комиссия, чтобы уладить все трудности и восстановить прежнюю гармонию…

«Нью-Йорк таймс», рубрика «От нашего собственного корреспондента», номер от 25 октября 1867 года, пятницы

Лето заканчивалось. Трава в прериях пожелтела, вязы и хурма начали одеваться в яркие осенние наряды.

Как и в природе, в армии тоже происходили перемены. Президент Джонсон через генерала Гранта приказал генералам Хэнкоку и Шеридану поменяться местами. Хэнкок был подвергнут дисциплинарному взысканию за выходку возле Пауни-Форк, Шеридан – за слишком суровое проведение в жизнь принципов реконструкции в Пятом военном округе Нового Орлеана; он был любимчиком радикалов, но в Вашингтоне ему мало кто благоволил.

Шеридан прибыл на Равнины с короткой инспекцией, хотя он был в продолжительном отпуске и не собирался полностью принимать командование до конца зимы. Чарльз кое-что знал об этом янки, окончившем Вест-Пойнт в пятьдесят третьем. Ирландец по происхождению, Шеридан был маленького роста и беспрерывно и весьма изобретательно ругался. Он привык воевать. Чарльз думал о том, как смена командования отразится на этой осенней мирной инициативе, которую многие в армии язвительно называли квакерской политикой.

Изменилось кое-что и в судьбе крупных компаний. Было очевидно, что «Юнион Пасифик» в Небраске достигнет сотого меридиана первой, возможно в октябре. Восточное отделение «Юнион Пасифик» проиграло состязание, и Чарльз уже слышал, что без работы могут остаться по крайней мере тысяча двести человек. В это число не входила конная вооруженная охрана Дж. О. Хартри, которая сопровождала все пассажирские поезда. Еще Чарльз слышал, что дорога может поменять название на что-то более оригинальное. Упоминалось название «Канзас Пасифик».

Седьмой кавалерийский тоже не обошли значительные перемены. Кастера под стражей отправили в Ливенворт, где он предстал перед трибуналом по обвинениям, выдвинутым одним из его обиженных капитанов, Бобом Уэстом, и комендантом его гарнизона Э. Дж. Смитом. В числе многочисленных обвинений самыми серьезными оказались те, в которых говорилось о его самовольной отлучке из форта Уоллас, когда Кастер спешно отправился на поиски своей жены Либби, и о расстреле дезертиров. Чарльз слышал, что Мальчик-Генерал не сомневался в решении суда и очень много говорил о своей глубокой религиозности. Что ж, цинично подумал тогда Чарльз, мерзавцы часто начинают прикрываться христианством, когда их ловят за руку.

Но прежде всего эта пора года оказалась сопряжена с возможностью больших перемен для армии Равнин. Они продолжали выполнять свои ограниченные патрульные обязанности и тогда, когда большая мирная делегация, не добившись хотя бы одной встречи с северными сиу, повернула на юг через осенний Канзас, чтобы повторить попытки, на этот раз с южными племенами.