Джон Джейкс - Рай и ад. Великая сага. Книга 3

После форта Пиллоу северяне начали вопить о «жестокости» и «массовом убийстве». Форрест заявлял, что не приказывал никого убивать, что он вообще в это время был в другом месте. Но он также и не сдерживал своих подчиненных.

– Друзья кузена Ситуэлла в округе Йорк, – понизив голос, сказал Геттис, – пригласили Форреста, чтобы он помог им и там организовать свое «логово клана». Мне кажется, нам в округе Эшли оно тоже не повредит.

Рыжие волосы Дезмонда вспыхивали в свете керосиновой лампы, стоявшей за его спиной.

– А сюда Форрест поедет? Может, нам послать ему телеграмму?

– Да, я заплачу за нее из доходов магазина, – с энтузиазмом поддержал его Геттис. – Дела идут превосходно. Но куда мы ее отправим?

Джолли провел по гладко выбритой щеке прицелом револьвера, чтобы поскрести уродливый шрам, который нестерпимо чесался. Появился он после того, как в форте Пиллоу его ударил ножом какой-то черномазый капрал за мгновение до того, как Джолли ткнул ему в глаз револьвером и нажал на спусковой крючок.

– Пристань Санфлауэр в Миссисипи, – сказал Джолли. – У генерала плантация в округе Коахома. Я слышал, он снова собирается ею заняться. Подпишешь телеграмму моим именем, Геттис. Нет, заткнись! Сделаешь, как я говорю. Подпишешь «капитан Джексон Джером Джолли». Клянусь, генерал обязательно приедет к одному из своих офицеров. – Он с довольным видом откинулся назад и снова стал водить металлическим прицелом по шраму, полученному в форте Пиллоу.

– Ну что, парни, наконец-то дело сдвинулось! Сезон охоты на черномазых баб почти открыт.

За неделю до Рождества решила больше пока не писать о бедственном положении Монт-Роял. А тем временем в Лэмбсе, это у нас здесь недалеко, сделали какое-то удивительное геологическое открытие. Весь округ взбудоражен. Я непременно должна выяснить подробности.

Местный ночной поезд тащился в грозу по долине Лихай. Недалеко от Бетлехема юрист Джорджа Юпитер Смит заснул, оставив своего клиента смотреть на мокрую тьму за окном в одиночестве.

Они ехали в частном вагоне в хвосте поезда. Вагон был сделан по чертежам Джорджа: красная плюшевая мебель, обитые дубовыми панелями стены, перегородка из травленого стекла, отделяющая обеденный стол. Много лет назад Стэнли купил подобный вагон для Хазардов, но он сгорел в железнодорожной катастрофе. До прошлого года Джордж считал подобные приобретения бессмысленной тратой денег, но потом нашел в этом некоторый смысл. Питтсбург быстро становился крупным центром штата по выплавке чугуна и стали. Джордж хотел, чтобы завод Хазардов получил важную роль в этом расширении, поэтому ожидал, что ездить туда придется часто. А раз так, то он своей усердной работой заслужил, чтобы путешествовать в комфорте.

Поезд уже опаздывал почти на час. Зевая, Джордж прижался лбом к окну и смотрел, как капли дождя стекают по стеклу с другой стороны. Ему казалось, что поезд идет слишком медленно. Он не был дома четверо суток. Другие мужчины могли оставить своих жен на несколько недель и только радоваться, но он был не из таких. Он представлял себе Констанцию и их теплую постель в Бельведере. Ничего, скоро он уже будет дома, уютно уляжется рядом с ней, и они, как всегда, уснут обнявшись.

Констанция услышала какой-то странный звук.

Отложив расческу, она подошла к окну возле кровати. Откуда этот звук – дети в школе, дом пуст, только слуги в дальнем крыле.

Она нахмурилась и приоткрыла окно. За поросшими диким лавром холмами сверкали молнии. В туманном ночном небе отражались красные огни заводских печей. В комнату залетели капли дождя, оросив ее волосы и декольте. Она надела ночную рубашку из китайского шелка, потому что сегодня ночью Джордж возвращался домой. Но он опаздывал.

Констанция вгляделась в ветреную тьму, пытаясь припомнить, каким был тот звук. Это оказалось трудно. Она предположила, что в стену ударился какой-нибудь обломок, принесенный ветром. Правда, спальня находилась в двух с половиной этажах над лужайкой, в мансарде, но ветер дул сильный.

Она очень устала, но чувствовала себя счастливой. Весь вечер она провела в кухне, помогая печь печенье на праздники. О скором Рождестве говорили приятные запахи, которыми пропитались все уголки Бельведера; в доме пахло подходившим тестом, огромной голубой елью, стоявшей в гостиной, ароматическими свечами, горевшими повсюду до позднего вечера. Она предвкушала, каким теплым и веселым будет этот праздник, когда дети вернутся из своих школ на каникулы и вся семья снова соберется вместе.

Сквозь шум дождя Констанция расслышала далекий свист и улыбнулась. Поезд. Она закрыла окно, оставив его незапертым, как обычно. Потом снова села к зеркалу и еще несколько раз провела расческой по блестящим рыжеватым волосам.

Глядя на свое отражение, она подумала, что для своего возраста еще вполне привлекательна. Только вот полнота, сбросить бы фунтов тридцать. Несмотря на умеренность в еде, она все равно набирала вес. Кто бы мог подумать, что счастливая жизнь будет сопряжена с трудностями такого рода?

Сонно улыбнувшись, Констанция потянулась. Джордж будет дома примерно через полчаса. Мысли о муже напомнили ей о небольшой бархатной коробочке, что лежала между ее шпильками, баночками с кремом и щетками для волос. Джордж был таким милым и щедрым мужем. Ему нравилось делать ей приятное, даже если к этому не находилось особого повода. В бархатной коробочке лежал его последний подарок – серьги.

Она достала их. Крупные жемчужины, заключенные в оправу из золотой филиграни, были похожи на капли. Она приложила одну серьгу к уху и подумала о том, как же все-таки любит своего мужа, и о том, какой замечательной стала их жизнь после четырех лет войны и разлуки.

Глядя в зеркало, она не заметила, как окно начало медленно открываться.

Сгорбившись под порывами ветра, изогнутая фигура припала к крыше мансарды, когда Констанция, привлеченная странным звуком, открыла окно. Потом она закрыла его, но фигура так и осталась неподвижной, застыв на фоне ночного неба, как горгулья кафедрального собора.

Внизу, в укрытом туманом городе у подножия холма, засвистел прибывающий на станцию поезд. Мужчина на крыше не обратил на свист никакого внимания, всецело поглощенный тем, что должно было вот-вот произойти. Этот вечер станет кульминацией долгих лет ожидания. Месяцы скитаний и подготовки. Бесконечные дни блужданий по городу и расспросы, расспросы, расспросы. Потом снова ожидание, пока сама природа не подарила ему защиту в виде этой грозы. Сегодня виновные наконец начнут платить по счетам за то, что сделали с ним.

Подъем к мансарде по скользким водосточным трубам, декоративным выступам на стенах, подоконникам занял полчаса. Мокрые гладкие поверхности осложняли подъем. Как и его воспоминания о падении в реку Джеймс, о той чудовищной боли, когда течение швыряло его на острые камни. Но он был горд, невероятно горд тем, что сумел преодолеть эти ужасные воспоминания и сопровождавший их страх и все-таки взобрался на крышу.