Игорь Болгарин - Горькое похмелье

Двое-трое промышленников при последних словах тихо покинули зал, остановились на лестнице.

– В ополчение не желаете? – усмехнулся один из промышленников.

– Под начальством этого полковника? Увольте! Он не сможет командовать даже борделем.

– Но признайтесь, при нем всем нам жилось не так уж плохо, – пыхнув сигарой, сказал другой промышленник и характерно пошевелил пальцами, словно отсчитывая купюры.

– Ну, в этом деле он не полковник! Тут он полный генерал!..

– И все же… все же… – сказал тощий промышленник с сигарой, дымящейся под унылым носом. – Не кажется ли вам, что надо как можно быстрее уносить ноги?

– Чего вы боитесь, Илья Моисеевич? Махно не трогает евреев.

– Он не трогает бедных евреев… Если эта война еще немного продлится, меня точно уже незачем будет трогать.

Илья Моисеевич спустился по богатой лестнице вниз.

…Мимо дворца медленно двигалась кавалькада: автомобили, пролетки. Музыка, веселье, смех. Сзади плелся трамвай. Пьяный кортеж не уступал ему дорогу…

– Что это за цирк? – спросил Илья Моисеевич у вышедших вслед за ним промышленников.

– Свадьба! «Графиня» Керженецкая выходит замуж за какого-то мешка с деньгами.

– Какая она графиня? Гувернанткой была у Фальц-Фейнов.

– Вторую неделю гуляют. Ночь в «Парадизе», а днем вот так безобразничают…

А в селе Запорожье, что верстах в двадцати от Екатеринослава, батько Махно, одетый в крестьянскую чумарку, обращался к своим хлопцам, тоже «селянам»:

– Завтра, хлопцы, боевый день. Будем Катеринослав брать!

– Як, батько? В той раз с хитростью, на поезди. А с цией стороны – гола степ, все открыте! Як його визьмешь?

– Ты ж сам, Ярослав, говоришь: з хитростью!.. Завтра в Катеринославе ярмарка. Разьве не погуляем?

После тяжелых боев и потерь в Несторе проснулся прежний, артистичный, озорной мастер на выдумки и маскарады. Да и то сказать: удастся хитрость – и он хоть на время станет хозяином края величиной в пол-Италии…

– Так расскажи, батько!

– Шо рассказывать?

– Ну про хитрость.

– Хитрость у меня проста. – Нестор взял с соседнего воза большой арбуз, протянул его Лепетченку: – Откусы, Сашко!

Лепетченко повертел в руках арбуз, удивленно спросил у батька:

– Та як же його откусыть без ножа?

– А ты с хитростью.

Лепетченко под веселый гомон бойцов еще раз повертел в руках арбуз, вернул его Нестору:

– Шуткуешь, батько?

Махно с силой ударил по арбузу кулаком. Красный сок брызнул во все стороны. Потом он ладонью выгреб самую сердцевину, «душу», и стал есть, сочно чавкая.

– От так и мы, – сказал Нестор. – Понял?

Лепетченко озадаченно смотрел на батьку.

– Не понял?.. Еще малость подумай.

И Лепетченко, похоже, до чего-то додумался… Заулыбался.

…Утром, еще до рассвета, едва только засерело небо, в город потянулись возы. На ярмарку. С дарами пока еще щедрой украинской земли. Телеги были полны кочанами капусты, арбузами, мешками с огурцами, луком, баклажанами, корзинами с помидорами. Правили возами по одному ездовому.

На въезде офицеры и стражники всматривались в лица селян. Но что тут увидишь? Бабы как бабы, мужики как мужики. Одного парубка, очень похожего на Юрка Черниговского, стражники схватили, отвели в сторону.

– Поч-чему не в армии? – строго спросил поручик.

Парубок как-то странно косил глазами, пускал слюну, не к месту улыбался.

Маленький сгорбленный, трясущийся, с сивой лохматой бородой дедок бросился к поручику:

– Не трогайте хлопця, пан охвицер… хворый он на розум! Дурковатый! Ось и справка! – И он сунул в руку офицера вместо справки червонец. Физиономия царя-миротворца исчезла в потной ладони.

– Отпустите! – скомандовал поручик стражникам.

Возы нескончаемой вереницей втягивались в город через Каменскую слободку. Стучали по булыжнику копыта, громыхали и скрипели возы и телеги.

– Сворачивай на Каменский базар! – кричал полицейский, стоящий на перекрестке. – Озерный переполненый!..

Но его не слушали, перли прямо в центр… Загородили путь свадьбе. Она остановилась.

Молодой «мешок с деньгами» поначалу с любопытством рассматривал возчиков. Но вскоре любопытство сменилось тревогой. Он решительно отбросил сигару, торопливо слез с пролетки.

– Ты куда, Альбертик?

– По делу, графиня! По делу!

– Но ты скоро вернешься?

– Боюсь, шо не сильно скоро! Если шо не так, просю пардону, графиня! – Он перебежал улицу и нырнул в прибрежный парк…

…На подъезде к рынку овощи на возах вдруг подозрительно, сами по себе, зашевелились. Полетели с возов на землю кочаны капусты… Чвах – разлетелась, растеклась по булыжнику красная арбузная мякоть, посыпались на дорогу огурцы, баклажаны, покатились золотистые яблоки. Из возов, из-под наваленных на них сверху овощей, стали выбираться махновцы. Отряхивались от соломы. Расхаживали затекшие ноги. В руках у каждого либо винтовка, либо ручной «льюис», а кое-где на возу уже возник и «Максим», приготовленный к стрельбе.

Очередь по стеклам, по крышам – для острастки!

Телеги с пулеметами останавливались на перекрестках, занимали важные, узловые места.

Гвалт. Паника. Выстрелы. Разбежалась в разные стороны перепуганная «свадьба».

– Махно в городе!.. Батько Махно!.. – послышались крики самых догадливых.

Городовых, стражников с улиц как ветром сдуло. Они бегали по дворам, на ходу срывая погоны. Забрасывали за заборы фуражки. Скрывались в пристройках, сараях…

На въезде в город офицеры и стражники бросились к пулемету, установленному на деревянном помосте. Но селяне, чинившие телегу, вдруг оказались с маузерами, шашками. Зазвучали выстрелы…

И тут же – где только умудрились спрятаться в голой степи? – в город влетели конники Каретникова. Со свистом, со стрельбой, с блеском шашек…

Дедок, стоя посреди запруженной возами базарной площади, стянул с лица фальшивую бороду, распрямился. И все! И не стало больше «капустного дедка». Возник Нестор Махно. Юрко подвел к нему коня. Приподнявшись в седле, Махно прокричал:

– Давай, хлопчики! На этот раз город никому не отдадим!

…От Потемкинского дворца, окутываясь сизым выхлопом, отъехал длинный «линкольн». В нем, кроме шофера, находились еще несколько военных и штатских. И, конечно, комендант Лещинин.

– Проспали! Прогавкали! – кричал он. – Давай на Чечеловку! Может, с той стороны еще проскочим!

А в город на тачанках уже въезжало и входило остальное махновское войско. Павло Тимошенко командовал батареями, которые тянули упитанные немецкие битюги…

Штаб Махно обосновался в Потемкинском дворце. В зале, где еще вчера сидел командант Лещинин, батько принимал рабочие делегации. Явились и те самые железнодорожники, что менее года назад не давали махновцам уйти из города, и рабочие «Металлиста», что сооружали баррикады на их пути…