Александр Бушков - Паруса и пушки [litres]

Достоверно известно, что на Уолсингема работал и Кристофер Марло, драматург и поэт, не уступавший в свое время по популярности Шекспиру. Завербовали его еще в Кембридже. Однажды он без всяких объяснений из Кембриджа исчез и объявился лишь через три с лишним месяца. Университетское начальство вздумало было молодого человека расспрашивать, где он столько времени шлялся без уважительной причины, но из Лондона моментально с самых верхов пришел приказ: «Отставить! Мы лучше знаем, где парень был и что делал!»

Ученые мужи моментально притихли и отступились. Причины для подобного поведения у властей были веские: все это время Марло провел на континенте, где под легендой дворянина-католика (происхождения, кстати, он был самого простого – сын сапожника) посетил несколько стран, где имелись эмигрантские центры. Побывал и в Реймсе, где располагался один из крупных институтов, готовивший католических священников из англичан-эмигрантов. Немало выведал там и сям о католическом подполье в Англии. Так что спокойно окончил Кембридж и получил ученую степень магистра.

Есть даже версия, что его убийство в нелепой пьяной кабацкой драке было лишь инсценировкой спецслужбы, – а на самом деле Марло под другим именем долго работал на континенте по той же линии внешней разведки. Вот только доказательств – ни малейших. Обстоятельства его убийства и в самом деле изобилуют нехорошими странностями, как и личности, и последующая судьба трех его убийц-собутыльников, – но нет ни одного надежного свидетеля, который бы видел Марло живым после той кабацкой заварушки…

И вовсе уж несуразицей выглядит, когда Марло приписывали написание некоторых из пьес Шекспира. Однако и здесь доказательств никаких. Вообще на роль «подлинного Шекспира» выдвинуто несколько кандидатур, об этом написаны толстые книги, порой увлекательные и полные полета буйной фантазии, – вот только убедительных доказательств того, что шекспировские пьесы написаны кем-то другим, как не было, так и нет. Что до Марло, один из английских литературоведов как-то язвительно заметил: единственное доказательство в пользу авторства Марло сводится к тому, что его убили, а Шекспир остался жить в годы, когда были написаны шекспировские пьесы…

Информационные и психологические войны уже тогда развернулись на всю катушку, но придумали их отнюдь не англичане. Однако Уолсингем был первым, кто додумался использовать в них гороскопы. В них тогдашний народ верил – в точности как и сегодня, когда газеты набиты всевозможными гороскопами, дающими житейские советы на все случаи жизни, в зависимости от знака Зодиака. Особенно умилительно выглядит, когда, ссылаясь на заветы старинных астрологов, с пафосом уверяют что-то вроде «грядущая неделя особенно успешна для торговли компьютерами». Как будто старинные астрологи знали такие словеса…

Еще лорд Берли подослал своего агента доктора Бомелия к Ивану Грозному, тоже, как многие коронованные особы того времени, интересовавшемуся астрологией. Правда, Бомелий при царе занимался главным образом приготовлением ядов и кончил печально – за что-то его сожгли заживо, причем не на костре, а привязав к железному пруту и вертя над огнем.

Гороскопы служили практическим целям – например, узнав о подготовке к походу Непобедимой Армады, люди Уолсингема распространили по Европе якобы знающим человеком составленный надежный гороскоп, предвещавший Армаде неминуемую гибель (вот тут Уолсингем бил наугад, а попал в «десятку») от разгулявшихся стихий. Сделано это было для того, чтобы напугать ирландских и английских католиков и заставить их заранее остаться в стороне от провального дела.

Уолсингем использовал гороскопы и против самой Елизаветы. Он был решительным противником ее брака и с первым, и со вторым французскими принцами, а потому подсунул королеве фальшивые гороскопы, не сулившие в будущем такому браку ничего хорошего.

(Подобные методы будут в ходу и во Вторую мировую. Во время вторжения во Францию немцы разбрасывали с самолетов листовки со сфабрикованными в недрах спецслужб Третьего рейха поддельными «катренами Нострадамуса», сулившими якобы Франции неизбежное поражение в войне. В поражении французов они не играли главной роли, но определенное смятение в умы внесли.)

Все три раза (и в других случаях) поддельные гороскопы составлял доверенный человек Уолсингема Джон Ди, он же доктор Ди. Фигура колоритнейшая не только для времен Елизаветы, но для всего шестнадцатого столетия, так что заслуживает отдельного рассказа, который будет весьма интересным…

Джон Ди звание доктора носил по праву. Образование он получил отличное сначала в Кембридже, в колледжах Святого Иоанна и Тринити («Троица»), потом учился в Нидерландах, в университете города Лувена. Кроме занятий вполне серьезными науками, геометрией и математикой, он гораздо больше времени уделял астрологии, некромантии и алхимии. Как практически все алхимики того времени, искал философский камень (якобы превращавший любые металлы в золото), эликсир жизни и универсальный растворитель (суть ясна из названий). Разумеется, безуспешно – как и все остальные. Отыгрывался он на другом: по его уверению, в зеркале из полированного черного камня ему являлись светлые ангелы и души мертвых, делившиеся тайными знаниями, – вот только сплошь и рядом излагавшиеся в виде бессмысленного набора цифр и букв (Ди все это старательно записывал), и многие записи дошли до нашего времени – правда, главным образом изложенными неким доктором Касабоном в книге «Честный и правдивый рассказ о том, что произошло за много лет между доктором Джоном Ди и некоторыми Сущностями». Вот только книга эта появилась в 1659 г., спустя десятилетия после смерти Ди, так что честность и правдивость – под большим вопросом…

Нет сомнений, что сам доктор искренне верил в ту бредятину, которой занимался. Как и Елизавета, у которой он был в большой милости. Как-то, когда на небе появилась комета, которую тогда считали вестницей всевозможных несчастий, Джон Ди убедил королеву, что ничего страшного нет и комета – только к добру. В другой раз произошла сцена, словно позаимствованная из романа Дюма «Королева Марго». На каком-то постоялом дворе нашли утыканную иголками восковую фигурку, в ней по каким-то признакам признали изображение Елизаветы, на которую кто-то таким способом пытался навести порчу. Снова послали за Ди, он и на этот раз не подкачал: пересыпая свою речь всевозможными мистическими терминами, заявил, что наложил заклятья, защищающие от любого сглаза и порчи.

(Интересно, что при Марии Тюдор Ди некоторое время провел за решеткой, обвиненный в прямо противоположном – в попытках навести порчу на принцессу Елизавету, а заодно и в ереси. Впереди замаячил костер, но суд доктора оправдал, и он вышел на свободу.)