Николай Лузан - Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра

Годы службы в ГДР стали для Устинова самыми насыщенными, плодотворными и интересными не только в профессиональной деятельности, а и в жизни. Он познакомился и сдружился с живыми легендами МГБ: министром госбезопасности Эрихом Мильке, руководившим спецслужбой больше 30 лет, и выдающимся организатором разведывательной работы Маркусом Вольфом. Оба являлись цельными людьми, несмотря на все превратности судьбы — крушение ГДР, они честно исполняли свой долг и навсегда остались верны идеалам коммунизма. Совместную с ними службу и дружбу Устинов расценивал как щедрый подарок судьбы и нисколько не жалел о решении, принятом в кабинете Председателя КГБ Юрия Андропова в далеком сентябре 1973 года. Не сожалел Устинов и о том, что другие, более удачливые, перегнали его в воинских званиях и должностях. Он всегда жил конкретной, практической работой и тяготился политическими политесами, которые требовалось соблюдать на властном московском паркете. Независимый по характеру, Устинов предпочитал свободу в решениях и действиях. В ГДР, за тысячи километров, ее было в избытке.

Восемь лет службы и жизни на немецкой земле пролетели для Устинова как один день. Больше чем он, в должности начальника управления особых отделов КГБ по ГСВГ еще никто не служил. Уральское здоровье и неукротимая энергия позволяли ему работать и дальше на переднем крае тайной войны. До поры до времени слово Андропова ограждало его от козней Цинева, поднявшегося к самой вершине властного олимпа. Он стал Первым заместителем Председателя КГБ и играл все большую роль в деятельности спецслужбы и военной контрразведки, в частности.

Наступили 80-е годы. В коридорах Кремля и на Лубянке повеяли тревожные ветры. Новая смена властного караула в Москве рекрутировала в свои ряды совершенно иные кадры. В подавляющем своем большинстве они знали о войне только понаслышке. Запах пороха, исходивший от фронтовиков, вызывал на их физиономиях брезгливые гримасы. Поэтому судьба Устинова и тысяч профессионалов с боевым опытом была предрешена. Одного за другим их отправляли на гражданку.

Дошла очередь и до Устинова. В июле 1981 года его перевели в действующий резерв КГБ и затем назначили на вновь учрежденную должность советника при председателе Госплана СССР Николае Байбакове. В этом своеобразном «Генштабе» советского правительства разрабатывались стратегические планы страны. Заступив на новый для себя пост, Устинов с присущей ему энергией и напором принялся формировать коллектив службы безопасности. Ее костяк составили опытные контрразведчики: Павел Ворошилов, Владимир Стучилов, Юрий Подопригора и другие. Вместе с ними Устинов разработал и внедрил в Госплане эффективную систему контрразведывательных мер по защите сведений, многие из которых составляли государственную тайну. За 10 лет работы они не только не допустили утечки важных секретов к спецслужбам иностранных государств, но и специфическими оперативными средствами способствовали осуществлению важных экономических проектов.

Август 1991 года стал самым трагическим месяцем в жизни генерала Устинова. Произошло немыслимое. На глазах рушилось дело всей его жизни — Советский Союз. Идеалы, которым он не изменил ни на йоту и за которые сражался не щадя жизни, были преданы анафеме. То, что фашистам не удалось сделать в 1941 году — войти в Кремль, осуществили без единого выстрела конфиденты Запада. Подобно саранче, они заполняли властные кабинеты. Вместе с ними, как у себя дома, свободно разгуливали по коридорам десятки сотрудников ЦРУ и РУМО.

25 августа группа сторонников президента России Бориса Ельцина во главе с директором Центра информационных и социальных технологий при Совете Министров — Правительстве России Сабуровым ворвалась в Госплан. Их действия напоминали карательную акцию фашистской зондеркоманды. Они сменили охрану, опечатали сейфы, кабинеты и, не считаясь ни с чем — возрастом, прошлыми заслугами, полом, обыскали сотрудников и выставили на улицу.

В те окаянные дни и месяцы уходящего 1991 года воцарившаяся в Кремле самозваная, аморальная и преступная кучка авантюристов и карьеристов, наплевав на итоги всесоюзного мартовского референдума, когда большинство населения СССР высказалось за сохранение страны, упиваясь властью, алчно растаскивала по национальным квартирам общенародное достояние. Вышвырнув из Кремля изжившую себя партийную верхушку КПСС, Борис Ельцин и его окружение бахвалились тем, что «вбили последний гвоздь в гроб коммунизма». Мутанты, не помнящие родства, они, подобно Иуде Искариоту, вбивали гвоздь в героическое и трагическое прошлое своих матерей и отцов, тех, кто ценой огромных потерь отстояли Отечество в годину тяжких испытаний.

Боль и отчаяние владели Устиновым. Он и его поколение были бессильны остановить это торжество бесовщины. Их слабый голос тонул в остервенелом вое своры властных гиен, рвущей на части некогда великую страну. Страна, которую поколение Устинова вырвало из вековой отсталости и невежества, отстояло в Великой Отечественной войне, а затем нашло в себе силы поднять из чудовищной разрухи и сделать сверхдержавой, катилась в тартары. На Северном Кавказе, в Поволжье и в Сибири подняли головы сепаратисты. Они провозглашали независимые республики и кроили территории таможенными и заградительными блок-постами. Заводы, фабрики остановились, на улицах оказались миллионы озлобленных безработных. Провинция погрузилась в ужасающую нищету и была отдана во власть жестоких банд. Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург и другие мегаполисы напоминали Чикаго 1930-х. На улицах средь бела дня происходили перестрелки вооруженных до зубов бандитов, на воздух взлетали машины криминальных главарей и новоявленных нуворишей. Понятия уголовной зоны заменили закон, а расстрельные команды киллеров выступали его исполнителями.

Россия все глубже погружалась в чудовищную воронку хаоса. По ее окраинам разгоралось пламя кровопролитной гражданской войны. Вскоре она подобралась и к Москве. Промозглым октябрем 1993 года в самом сердце — Москве — в непримиримой схватке за власть сошлись президент Борис Ельцин и Верховный Совет. Никто не хотел уступать, и тогда на смену грозным политическим заявлениям пришло бряцание оружием. Вокруг здания Верховного Совета по распоряжению президента Ельцина были выставлены заслоны из ОМОНа. В ответ парламентарии отрешили его от власти и призвали на помощь своих сторонников. Ельцин закусил удила. На улицы Москвы вышли танки. 4 октября заговорили пушки.

Устинов остановившимся взглядом смотрел на дергающийся экран и не замечал слез, катившихся по щекам. На его глазах танки с русскими экипажами прямой наводкой били по зданию Верховного Совета России, где находились такие же, как и они, русские. Чудовищность всего происходящего не укладывалась в голове.