Глеб Чубинский - Сеть паладинов

Человек, продолжая вглядываться в сумрак склада, окончательно заметил их только тогда, когда они оказались, у дверного прохода.

— Эй, кто там? — взволнованно спросил он.

Звякнуло оружие, задев лезвием за камень стены. Это был сбир.

— Отпустите меня! — снова взвизгнул Илья.

— Да какой-то маленький ублюдок собрался пристроиться здесь на ночь! — сердито прорычал Джироламо, волоча мальчишку к выходу. У двери сопротивление мальчишки стало ещё ожесточённей. Он и Джироламо едва не столкнулись со сбиром, который вынужден был посторониться и отодвинулся. Джироламо вытащил мальчишку наружу. Свежий воздух пахнул на них.

— Беги, куда договорились, — успел шепнуть Джироламо и с силой толкнул Илью на дорогу. Тот, перекувырнувшись несколько раз, резво вскочил на ноги и бросился наутёк. Джироламо остался стоять у двери, приходя в себя после схватки и пытаясь отдышаться, а на самом деле наблюдая, как мальчик скроется с глаз. Сбир подошёл к нему.

— Эй, постой! А ты кто такой? А ну, повернись! — приказал он грубо, протягивая большую руку к молодому человеку.

Джироламо сделал резкий шаг назад, так что сбир оступился и едва не повалился, теряя равновесие, на него, и вынужден был выпустить оружие. Джироламо резко схватил его за ворот куртки, с силой потянул на себя и развернул свой корпус влево, массивное тело сбира также развернулось и ударилось о косяк двери.

— Ты что?! — взвыл сбир и тут же захрипел, так как на его горле сомкнулись, словно стальные клещи, пальцы Джироламо.

Схватка закончилась быстро и бесшумно. Джироламо втолкнул сбира внутрь, в темноту, и там несколькими ударами кулака, как кувалдой, оглушил его, столкнув в тюки с соломой.

Все вместе: Пьетро, Елена, Илья и Джироламо — собрались уже на корабле, покидавшем Спалато.

Над морем начала сгущаться тьма, когда они спустились к основанию форта и, наклонившись под узкой низкой аркой ворот, вышли на внешнюю площадку стены. Форт — мощная, казалось, циклопической кладки крепость с почти отвесными стенами высотой более десяти метров, неприступная и занимающая всю площадь скалистого островка, перекрывала вход в гавань неприятельским кораблям.

Джироламо шёл впереди с качавшимся в руке фонарём. Поднимался ветер, и море было неспокойным. Следом шла Елена, ведя за руку Илью, но тот двигался по узкой каменной полоске гораздо уверенней, чем мать. На углу под башней они остановились в ожидании.

Елена, наклонившись, что-то говорила сыну. Её душили слёзы, и она ничего не могла поделать с ними. Она уже смирилась с тем, что не может остаться с Ильёй, потому что вдвоём они останутся приманкой и для ускоков, и для восстающих против османов славян, и для турок, и для венецианцев — для всех, кто захочет ими воспользоваться. Значит, разлука. Только надёжно спрятав сына в каком-нибудь монастыре и под новым именем, она сможет сохранить и его, и себя. Но надолго ли? Ей казалось, что она и Илья обречены теперь на вечные скитания.

Джироламо обернулся.

— Итак, как тебя теперь зовут? — уточнил он в очередной раз, положив мальчику руку на плечо.

— Василий, — угрюмо отозвался тот, потом поднял голову и с вызовом посмотрел на венецианца.

— Хорошо, — сказал Джироламо. — Однако помни, что Василий — это всего лишь имя. О своём происхождении и о матери — ни слова. Как только всё успокоится, она вернётся за тобой...

Почувствовав, что его последние слова прозвучали фальшиво, Джироламо отвернулся и принялся вглядываться в темнеющую воду. Не верилось, что в сумерках да ещё при поднявшихся волнах кто-то решится выйти в море, даже ориентируясь на свет маяка на одной из башен форта.

Вдруг совсем рядом с ними послышался плеск весел. Из темноты вынырнула большая лодка. Люди в лодке ловко развернулись бортом, встали и перебросили концы Джироламо. Причалили. Молодой венецианец помог ступить на площадку высокому человеку в чёрной монашеской рясе и вежливо поклонился ему.

Женщина порывисто бросилась к монаху, склонилась перед ним на колени и поцеловала его руку, прося благословения. Монах перекрестил её. Елена поднялась и подвела к монаху сына. Василий тоже преклонил колена и поцеловал благословляющую руку. Монах с живейшим интересом рассматривал его. Мальчик, низко опустив голову, упорно не поднимал глаз.

— Как тебя зовут?

— Василий.

— Хорошо. Василевс — царь. Прыгай в лодку. Поторапливайся, нам надо успеть к берегу, пока не начался шторм.

Калуджер повернулся к Джироламо. Елена бросилась к сыну, борясь с рыданиями. Ветер развевал их одежду. Она обнимала мальчика, что-то шептала ему, причитая. Мальчик вёл себя сдержанно, даже холодно в присутствии посторонних. Потом порывисто, крепко обнял за шею мать. Она принялась исступлённо целовать его, цепляться за него, теряя рассудок.

Монах тем временем быстро переговорил по-итальянски с Джироламо. Он представился:

— Меня зовут Герасим. Герасим Влах.

— О, значит, вы итальянец? — спросил Джироламо.

— Да. Я родом из Анконы. Так вот, по поводу мальчика. Вы потом передадите это его матери, когда она будет в состоянии всё воспринимать должным образом. Мы сначала поместим его на нашем подворье в городе Канеа. Затем переведём в монастырь Святой Троицы, как условились. Это полдня пути от столицы. Но я хочу, когда он обживётся на острове и проявит способности, перевести его в Аркадийский монастырь.

Джироламо кивнул. Он много слышал об этом монастыре ещё от Йована в Спалато, и от фра Паоло в Венеции. Монастырь этот был основан 700 лет назад и посвящён благотворительности и учению. Его все щадят и почитают как пристанище, где бедные, больные и сироты находят самое заботливое попечение. Монастырь богат, живёт на приношения, даёт обучение молодым воспитанникам и славится как главный центр православного обучения.

— О мальчике никто не узнает, — продолжал монах. — И вы всегда сможете с ним связаться.

Затем он повернулся к женщине. Лицо его не выражало эмоций, но, казалось, что и он был смущён сценой прощания. Когда он заговорил с Еленой, его голос казался хриплым:

— Женщина, на всё воля Господа. Он всегда заботится о невинных душах.

Монах произнёс ещё какие-то слова утешения осипшим голосом. В последний раз Елена обняла сына, словно нехотя, отпустив его. Мальчик ловко перепрыгнул в лодку, матросы помогли перебраться монаху, и они отчалили. Чуть отплыли, Илья лишь раз, в последний раз повернулся и коротко махнул матери. А она стояла, глядела на сына и удаляющуюся лодку, пока та окончательно не исчезла в сумерках. Волосы и одежда её развевались под непрерывными порывами ветра. Джироламо слегка коснулся её плеча.