Сергей Удот - Ландскнехт шагает к океану

Остаётся подороже продать свои жизни и не угодить в плен живыми. Прорываться глупо и бессмысленно: положат рядком в двух шагах от дома. Ждать, пока ландскнехты на другом конце деревни наконец-то проснутся и поймут, что здесь не заурядное истребление крестьянской живности, но форменный бой.

Впрочем, атакующая сторона — мужики, значит, следующий ход за ними, а нам-то чего голову ломать.

— Хвала Всевышнему, что эти бродяги не разжились пушкой, — с облегчением вздохнул кто-то, кажется Гийом, — а то полетели бы сейчас клочья и от дома, и от нас.

— Вломиться в дом они могут только через дверь, — уверенно сказал Макс.

— Пусть штурмуют. Абы что — наложим кучкой у дверей, чтоб неповадно было, — беззаботно откликнулся Ганс, с усердием раздувая фитиль.

Настроение у него после перевязки и пинка Михеля резко повысилось. Вообще Ганс отличался тем, что быстро впадал в панику, но так же скоро приходил в себя.

— Они могут попытаться поджечь дверь.

— Влепим в поджигателя полдюжины пуль, пусть побегает, — оптимизм Ганса не знал предела.

— У тебя-то лично хоть одна пуля про запас найдётся или нет? — снова не сдержался Михель.

Ганс смущённо улыбнулся и на всякий случай отошёл подальше от грозного Михеля.

— Не надоело языки-то чесать, — встрял угрюмый молчун Гюнтер. — Что делать будем — то мужикам решать, а нам лишь огрызаться, ибо судьба наша даже не в руцех Божьих, но в грязных лапах вчерашних землеробов.

Михель поразился совпадению своих мыслей и слов Гюнтера.

И мужички придумали. За забором произошло какое-то движение, так что солдаты схватились за мушкеты, и во двор швырнули грузно шмякнувшееся о брусчатку тело. Это был Георг.

— О Боже, — тихо охнул Гийом.

— Вот собаки, что удумали, — восхищённо пробасил Ганс.

Неестественно скрюченный Георг, на первый взгляд, не подавал признаков жизни. Лишь присмотревшись, можно было увидеть, что тело Георга сотрясает мелкая дрожь невыносимой боли, одной рукой он слабо царапал булыжник двора, другую пытался завести за спину, словно пытался убрать что-то сильно мешающее. Постепенно до всех доходило, что мужицкая смекалка сотворила с Георгом. Его посадили на кол. Вернее, воткнули кое-как стёсанное поленце, ставшее вместо топлива для костра инструментом казни.

Понятно, чего добивались мужики этой акцией устрашения, но эффект получился прямо противоположным. Солдаты вообще-то не сомневались, что их ожидает нечто подобное, но сейчас даже колеблющиеся укрепились духом — надо стоять до конца.

Дав вдоволь налюбоваться занятным зрелищем, мужички подали голос:

— Ландскнехты, слышите, нет! Сдавайтесь лучше по-доброму, а то со всеми так будет.

Взрыв бессильных проклятий был тому ответом.

— Только заряды зря не тратьте! — пытался перекричать общий гул Михель, перемежая свои призывы яростными богохульствами в адрес вонючего мужичья.

— Михель, его ж добить надо, чтобы не мучился зазря, — обернулся к нему Маркус.

Михелю прежде всего польстило, что к нему обращаются за советом. И он разрешающе и несколько вальяжно махнул рукой.

— Вы живодёру нашему доверьте, — ткнул в раз присмиревшего Ганса Макс.

Ганс долго что-то выцеливал, затем резко повернулся: глаза в слезах, руки трясутся:

— Я не могу. Не могу я... К тому же заряду меня предпоследний.

— Вот те раз, — едва не сел Гийом. Остальные были поражены не меньше.

— Наш мясник-то слабак. Вот кабы ему кожу содрать доверили либо разрезать на мелкие кусочки — тут бы он не подкачал, — смешливо подытожил Макс.

— Ну ты! — с поднятыми кулаками Ганс бросился на говорящего, ещё не дослушав, и через мгновение они уже катались по полу, поднимая тучи пыли. И опять Михель, взяв власть в свои руки, решительно растащил драчунов.

— Кому будет лучше, если мы тут друг дружку перережем, — еле переводя дух, выговаривал он, — только мужикам. Лучше я вас вон в окошко выброшу — к Георгу... Кстати, о нём.

Михель решительно подошёл к окну и метким выстрелом разнёс Георгу голову.

Мужики ответили градом пуль, не причинившим защитникам какого-либо вреда.

— Вот и конец пришёл четырём Г, — попытался пошутить кто-то.

— Если так пойдёт и дальше, то четырём М также несдобровать.

Постреляв, за забором затихли.

— Явно новую каверзу измышляют, — вопросительно-утвердительно заключил Михель, в очередной раз с удовольствием отметив на себе пять пар молчаливо-почтительно вопрошающих глаз.

Да у тебя явные командирские замашки, дружище. Не заделаться ли тебе бравым капралом, а там, глядишь, и до ротного недалеко. Жалование не в пример солдатскому. А впрочем, нет. Капральство тебе никто и не предложит в силу твоего буйства и недисциплинированности, да и собачья это должность — свои же прирежут или выстрелят в спину в бою, что случилось не с одним уже капралом. Но сейчас-то ты командир — значит, командуй!

— Что это вы сгуртовались все в одной комнате? А ну как мужики зайдут с флангов или, того хуже, с тыла? Гийом — налево, в угловую комнату, ты, Гюнтер, — направо, Маркус — наблюдай за тылом. Ты, Ганс, остаёшься здесь, надёжа на тебя слабая, буду за тобой приглядывать. Макс, ты лёгок на ногу, к тому же глазаст, — Михель едва не добавил: хотя и глуп, как осёл. — Ещё раз обойди дом понизу, нет ли где незамеченного ранее пролома, ещё одной двери, какого-либо хода или другой подобной неприятности. Я здесь, в резерве — готов поддержать любого из вас. Кричите, стреляйте, если что. Не зевать, не дремать — шкуру спущу.

В томительном ожидании прошло до получаса.

Хуже нет — ждать да догонять. Вот славно в бою: машинально-заученно бегаешь, падаешь, стреляешь, колешь — и никаких сомнений.

А здесь что? Нервы у всех на пределе, того и гляди, кто-нибудь сорвётся, потребует действий, выйдет из повиновения, а то и своих крушить начнёт, увлечёт за собой остальных. Конец тогда Михелеву руководству. И мужики примолкли — на рожон кому ж переть охота.

Михель, томясь от безделья и неопределённости, собрался уж было устроить осмотр позиций, однако Ганс, изрядно ослабевший от потери крови был ненадёжен, постоянно клевал носом, явно намереваясь вздремнуть. Чёртов Макс где-то запропал.

Грохнул выстрел! Из задней комнаты — тут же определил Михель, споро подхватывая мушкет.

— Не смей спать, собака! — рявкнул для верности на Ганса, прежде чем выбежать.

В комнате он увидел виртуозно орудующего шомполом Маркуса и пропавшего Макса, на коленях стоящего у окна и приложившегося к пристроенному на подоконнике мушкету.

— Мужички — ушлые ребята пытались лестницу подтащить, — на мгновение отрываясь от своего занятия, пояснил Маркус.

— Убил?

— Пугнул, — скорчил недовольную гримасу Маркус, — соринка, понимаешь, в глаз попала в самый момент. Думаю, и этого достаточно, чтобы отвадить их от подобных штучек. Видел бы, как улепётывали, — чуть забор не снесли.