Игорь Болгарин - Гуляйполе [litres]

Ведь только что Николай Александрович подписал знаменитый октябрьский Манифест, даровавший свободы, отменивший цензуру. Но все эти запоздалые уступки были восприняты «общественностью» как проявление трусости и слабохарактерности. Газеты печатали глумливые пасквили.

И за что эти люди ополчились на царствующий дом? Нет-нет, конечно, «хозяин земли Русской» верил, что подлинный, «коренной» народ России любит царя, уважает Отечество и искренне предан православной церкви. Иначе кто же тогда на всяких церемониях, собравшись у храмов, кричит «ура», бросает в воздух шапки и утирает слезы умиления? Их тысячи и тысячи – простых, чистых душой и помыслами российских подданных. Все вокруг уверяли царя, что именно такой народ и населяет страну, а мутит воду кучка ищущих своей выгоды иноверцев или закоренелые злоумышленники.

Кому рассказать о тяготах и мучительных решениях, которые выпали на долю самодержца в этом новом и непонятном двадцатом веке? Многое идет не так, как ему хотелось. Бунты, революции. Но разве он желал этого?

Отовсюду, даже со стороны «лучшего», обеспеченного общества, сыплются упреки в непомерной роскоши, которой окружены Романовы.

Да, фамилия разрослась неимоверно. Но ведь не он тому виной. Уже при дедушке, Александре Втором, пошло бурное умножение императорского семейства. У самого деда было пятеро сыновей. И у брата деда, великого князя Михаила, родилось шестеро. У второго брата – двое, у третьего – четверо. А были еще и дочери! Кроме того, «под руку» богатого российского императора передались несколько немецких кланов, герцогов и курфюрстов, отказавшихся от родовых имений в Германии. Ольденбургские, Макленбург-Стрелицкие, Лейхтенбергские. И все они, в прошлом наследные принцы, теперь стали как бы великими князьями и породнились с Романовыми.

Конечно, всем им нужно было содержание, какая-либо важная должность. Все они состояли президентами или высочайше утвержденными покровителями различных академий, министерств или департаментов, руководили различными обществами: от энтомологического до любителей рысистого бега…

Сам император возглавлял несколько важнейших ведомств, во-первых, конечно, комитет по строительству Великой Сибирской дороги. Неплохо возглавлял. Во всяком случае, дорога росла со скоростью поистине американской. Процветало коневодство, пчеловодство, птицеводство, географическое общество. Но многое остальное…

Лишь один пример. Дядюшка Алексей, брат отца самодержца, генерал-адмирал и еще генерал-адъютант-адмирал, командовал российским флотом, но больше всего интересовался кухней и женщинами. Половину года пропадал в Париже. Но разве можно обидеть сварливого и крикливого родственника? И вот – Цусима!

А расходы… Расходы на царственный дом были огромны.

Сам император, впрочем, вел достаточно скромный образ жизни, завещанный великими тенями прежних самодержцев. Вставал в пять, спал на казарменной железной кровати, под суконным одеялом, был крайне умерен и неприхотлив в еде, прост в общении с народом, особенно с солдатами, непременно христосовался с нижними чинами на Пасху, без скаредности тратился на содержание сирот, вдов, инвалидов, на народные зрелища и праздники. Не имел ничего общего с купцами-скороспелками и промышленниками, которые для забавы поили лошадей шампанским, нанимали целые океанические пароходы, напивались и обжирались до полного неприличия. И они же обвиняют его, будто это он со своим домом «объедает» державу. Он!

Но как внушить им, что двор, эта витрина русского богатства и могущества, должен жить пышно, красиво, чтобы было на кого посмотреть и собственному народу, и Европе, восхититься, прокричать «ура» и прослезиться. Народ русский простодушен, питает слабость к зрелищам и склонен к восторгам.

С расходами ничего не поделаешь. Пять дворцов и многочисленные резиденции… Двор вдовствующей императрицы-матери Марии Федоровны. Многие сотни человек в услужении. Кроме того, пятнадцать дворов ближайших родственников с многочисленной челядью, иногда достигающей трехсот человек. Каждому великому князю, помимо денег на содержание дворцов, надобно выделять двести тысяч рублей на ежегодные нужды. Рента… Каждой из великих княжон при замужестве – миллион. При рождении младенца – миллион. Затраты на свадьбу – опять же около миллиона. «Медовые месяцы» за рубежом, с челядью до ста человек, – тоже миллион. Платья, драгоценности и прочее!..

А обязательные церемонии, многочасовые бдения в церкви, парады, смотры, посещения гвардейских и иных частей? Все это тоже требует немалых трат.

А своя большая семья, пятеро детей, младенец-наследник, надежда дома? Он любит их больше всего на свете, больше, страшно признаться, державы. И, если бы мог, пожертвовал всем ради того, чтобы ни на минуту не расставаться с обожаемой женой и детьми.

Но – нельзя! Он самодержец, помазанник Божий. Опора самой большой в мире и самой богатой страны. И как этого не понимает жалкая кучка террористов, охотящихся теперь за ним, как за дичью? Что за страна Россия? Каждый более-менее образованный человек – с двумя, а то и с тремя ликами. Почище Януса: то борода Пугачева мерещится, то борода преданного Сусанина, то бледная физиономия Каховского – первого в России террориста из богатых дворян и офицеров.

Даже в собственном клане обвиняют его, мягкосердечного императора, в жестокости. За что? За заботу о сохранении единства и устоев династии. Да, он вынужден быть строгим: все-таки глава «семейства», хотя и мать, Мария Федоровна, и – еще новость! – осмелевшая супруга Александра Федоровна, обе они тоже претендуют на управление… ну, не державой, конечно, но им лично. А уж через него – державой. Иногда приходится идти на уступки: он не выносит ссор, напора со стороны близких.

Вот упрекают его, что выдал свою любимую сестру Ольгу за немолодого принца Петра Ольденбургского. Все знали, что принц – чудовище: картежник, гуляка и, что самое ужасное для выходящей замуж женщины, обладает неестественным влечением к особам своего пола. Но он, император, вынужден был уступить настойчивости матери, которая опасалась, что ее дочь, наивная и увлекающаяся, рожденная для искусства (в свои девятнадцать Оля уже была профессиональной художницей-акварелисткой), влюбится, не дай Бог, в какого-нибудь заурядного офицера, не ровню по крови.

Ольга, безропотное богобоязненное существо, не посмела противиться старшему брату и матери. И сам принц Ольденбургский, и его родители, надеявшиеся, что красота и юность принцессы изменят наклонности и образ жизни принца, задарили Ольгу драгоценностями и даже поместьями и дворцами. И что? В первую же ночь после свадьбы принц бросил жену в роскошной постели и отправился в загул со своими молодыми «друзьями». Так прошел и медовый месяц, и другие долгие месяцы… годы…