Леонид Млечин - Сумерки вождей

Но поговорить о важном Преображенскому не удалось. И ободряющие прогнозы докторов не оправдались.

Ленин обреченно сказал жене:

— Дело иметь с врачами бесполезно, так как все равно вылечить они не в состоянии — ходить не могу, руки не действуют, речи нет.

Однажды он спросил давнего знакомого:

— Знаете, какой самый большой порок?

Тот не знал. Ленину объяснил:

— Быть старше пятидесяти пяти лет.

Сталин у зеркала репетировал свою речь на предстоящем траурном заседании Съезда Советов:

— Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам держать высоко и хранить в чистоте великое звание члена партии. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним твою заповедь… Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам хранить единство нашей партии как зеницу ока. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним и эту твою заповедь… Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам хранить и укреплять диктатуру пролетариата. Клянемся тебе, товарищ Ленин…

Лев Борисович Каменев и Григорий Евсеевич Зиновьев были друзьями и соратниками Владимира Ильича. О Зиновьеве говорили, что он следует за Лениным как нитка за иголкой. Каменева, которого товарищи считали излишне мягким и интеллигентным, вождь ценил как дельного администратора и мастера компромиссов, поэтому сделал заместителем в правительстве и поручал в свое отсутствие вести заседания политбюро и Совнаркома.

17 декабря 1922 года на торжественном заседании, посвященном празднованию пятой годовщины ВЧК, председательствовал Дзержинский. Он предоставил слово Льву Борисовичу Каменеву:

— Да здравствует новый председатель Московского совета товарищ Каменев!

Каменев говорил:

— Мы не знаем ни одного отказа от исполнения какого бы то ни было приказания, которое пришло бы в ВЧК. Мы не видели ни разу колебания в рядах передовых бойцов ВЧК. Мы всегда могли рассчитывать, что любой приказ, переданный по этой боевой колонне нашей армии, будет исполнен и исполнен во что бы то ни стало и чего бы это ни стоило тем или другим бойцам ВЧК.

Когда Ленин заболел, Зиновьев находился на вершине власти. В 1924 году его родной город Елизаветград переименовали в Зиновьевск. Без одобрения Григория Евсеевича не принималось ни одно важное решение. Тем более что Зиновьева во всем поддерживал Каменев. Вместе со Сталиным они образовали руководящую тройку.

В январе 1924 года на XIII партконференции к новым вождям партии обратился едкий Давид Борисович Рязанов, директор Института Маркса и Энгельса:

— Как вы, друзья, ни садитесь, все же в Ленины не годитесь. Пойте соло, запевайте дуэт, трио, квартет и квинтет, но вам не заменить Ленина.

Григорий Евсеевич обиделся, и слова Рязанова из стенограммы вычеркнули.

Зиновьев в душе полагал, что он и один вполне способен заменить Владимира Ильича в Кремле. Он настоял на том, чтобы очередной съезд партии прошел не в Москве, а в Ленинграде. Это бы означало, что, если столица и не возвращается в Ленинград, то как минимум оба города обретают равный статус. И, соответственно, хозяин Ленинграда Зиновьев получает в стране дополнительный вес.

Но Григорий Евсеевич недолго наслаждался своим положением. Как только с его же помощью Сталин расставил на ключевых постах своих людей, он — через несколько месяцев после смерти Ленина — обвинил Зиновьева в крупных ошибках и отменил решение провести съезд в Ленинграде. Полтора года по указанию Сталина партийный аппарат сокрушал авторитет ближайшего ленинского соратника.

Сталин играючи избавился от Зиновьева с Каменевым. Поначалу они не понимали, что происходит. На XIV съезде партии, который проходил 18–31 декабря 1925 года, пытались сопротивляться генсеку.

Против Сталина выступила ленинградская партийная организация, которой руководил Зиновьев. Каменев говорил на съезде:

— На фоне всеобщего оживления, повышения активности всех слоев населения необходима внутрипартийная демократия, необходимо ее дальнейшее развитие.

Лев Борисович в первый и последний раз высказался очень откровенно:

— Мы против того, чтобы создавать теорию вождя, мы против того, чтобы делать вождя… Именно потому, что я неоднократно говорил это товарищу Сталину лично, именно потому, что я неоднократно говорил группе товарищей-ленинцев, я повторяю на съезде: я пришел к убеждению, что товарищ Сталин не может выполнять роли объединителя большевистского штаба.

Ему снисходительно ответил новый нарком по военным и морским делам Климент Ефремович Ворошилов:

— Товарищи, которые думают, что можно руководить партией по-иному, можно изменить руководство, — предаются совершенно праздным и вредным мечтам. У товарища Сталина имеется в руках аппарат, и он может им действовать, двигать, передвигать и прочее.

Сталина критиковали за то, что он запретил публиковать статьи самой Надежды Константиновны Крупской, которая вступилась за своих друзей. Генсек ответил с трибуны партийного съезда:

— Теперь нас хотят запугать словом «запрещение». Но это пустяки, товарищи. Мы не либералы. И почему бы не запретить к печатанию статьи тов. Крупской, если этого требуют от нас интересы единства партии? А чем, собственно, отличается тов. Крупская от всякого другого ответственного товарища? Не думаете ли вы, что интересы отдельных товарищей должны быть поставлены выше интересов партии и единства? Разве товарищам из оппозиции неизвестно, что для нас, большевиков, формальный демократизм — пустышка, а реальные интересы партии — все?

Председатель Ленинградской губернской контрольной комиссии Иван Павлович Бакаев возмущался торжествующей в аппарате системой:

— Я не могу равнодушно отнестись и к тем нездоровым нравам, которые пытаются укоренить в нашей партии. Я имею в виду культ доносительства. На вопросы так называемого доносительства у меня есть определенные взгляды, но если это доносительство принимает такие формы, такой характер, когда друг своему другу задушевной мысли сказать не может, на что это похоже?

Его резко отчитал член секретариата Центральной контрольной комиссии Сергей Иванович Гусев:

— Я думаю, что тов. Бакаев, которого я люблю и уважаю, впал в фальшь. Фальшивишь, ты, Бакаич, фальшивишь, поверь мне. Ленин нас когда-то учил, что каждый член партии должен быть членом ЧК, то есть смотреть и доносить. Я не предлагаю ввести у нас ЧК в партии. У нас есть ЦКК, у нас есть ЦК, но я думаю, что каждый член партии должен доносить. Если мы от чего-либо страдаем, то это не от доносительства, а от недоносительства.

Сергей Гусев умер в 1933 году, и его похоронили у Кремлевской стены. Его дочь Елизавету в декабре 1936 года посадили − как оппозиционерку. Ивана Бакаева к тому времени уже расстреляли.