Уилбур Смит - Когда пируют львы. И грянул гром

– Послушай меня, старый друг детства, – сказал Шон; склонившись через дорогой письменный стол, он взял тяжелую серебряную коробку для сигар. – Ты сделал предложение. Я принял его. В четыре часа дня я приду с деньгами. Прошу тебя, подготовь документы.

Шон повертел коробку в пальцах и сдавил ее. Мышцы на его руке напряглись, как спаривающиеся питоны. Коробка смялась и развалилась по швам. Шон аккуратно поставил перед Ронни на промокашку бесформенный комок металла.

– Ты только пойми меня правильно, Шон, – сказал Ронни и нервно улыбнулся, отводя глаза от смятой коробки. – Я ведь не сомневаюсь, что смогу убедить правление.

Следующим днем была суббота. В школе уроков не предвиделось, и Шон взял Дирка с собой на ежедневную прогулку. Вне себя от радости, что он проведет весь день наедине со своим божеством, Дирки гнал лошадку вперед, на полном скаку разворачивался и снова занимал место рядом с отцом. Возбужденно и весело смеясь, он что-то болтал взахлеб и снова, не в силах сдержать восторга, галопом скакал вперед.

Не доехав до перекрестка под крутым откосом, они встретили небольшой караван путешественников, идущий навстречу.

– Я вижу тебя, Мбежане, – торжественно приветствовал Шон возглавляющего процессию.

– Я тебя тоже вижу, нкози, – отвечал тот с видом изнуренного и слегка смущенного кота, который возвращается домой после ночных похождений.

Последовало долгое и неловкое молчание, во время которого Мбежане захватил щепотку нюхательного табака, втянул его в ноздри и задумчиво уставился в небо над головой Шона.

Шон внимательно оглядел спутниц Мбежане. Две из них пребывали в среднем возрасте, что для зулусской женщины составляет примерно тридцать пять лет. Их высокие головные уборы из глины свидетельствовали о том, что они замужние женщины. Хотя обе сохранили горделивую прямую осанку, груди их опустели и обвисли, а кожа на животах над маленьким передничком сморщилась, храня следы былых беременностей. Две другие спутницы Мбежане были еще девочками, хотя и уже вполне созревшими для замужества: молодая кожа лоснилась, обе стройненькие и мускулистые, ягодицы как спелые дыньки, груди округлые и упругие. Обе смущенно хихикали, опустив глаза.

– Ночью, возможно, пройдет дождь, – заметил Мбежане.

– Возможно.

– Неплохо для пастбищ, – упрямо гнул свое Мбежане.

– Черт побери, кто эти женщины? – задал вопрос Шон, не в силах более сдерживать любопытство.

Столкнувшись с таким вопиющим нарушением этикета, Мбежане нахмурился. Обстоятельный обмен мнениями по поводу погоды и пастбищ должен был продолжаться еще минут пять.

– Нкози, вот эти две – мои жены. – Он сделал жест в сторону замужних.

– А другие две – дочери?

– Нет.

Мбежане помолчал и только потом с важным видом продолжил:

– Человеку моих лет не подобает иметь только двух женщин, тем более что они уже стары и не могут работать и рожать детей. Я купил двух жен помоложе.

– Понятно, – сказал Шон, стараясь не улыбаться.

Видно, Мбежане вложил в них довольно большой процент своего капитала.

– И что ты будешь делать со всеми своими женами? Ты же знаешь, что нам скоро снова возвращаться на войну?

– Когда придет время, я отправлю их по краалям родителей, и они будут ждать меня там.

Мбежане снова деликатно помолчал.

– Они поживут со мной, пока я не буду уверен в том, что наступил на луну каждой из них.

«Наступать на луну женщины» по-зулусски значит «прервать ее менструальный цикл». Мбежане хотел получить проценты от вложений капитала наверняка.

– Вон там, среди холмов, есть одна ферма, – сменил тему Шон.

– Мы с тобой много раз говорили об этом, нкози… – начал Мбежане, но быстро все понял, и в глазах его загорелись огоньки. – А это хорошая ферма?

Шон ответил не сразу, подержав зулуса в нетерпеливом напряжении.

– Это поистине превосходная, прекрасная ферма. Вода там слаще сока сахарного тростника, земля тучная, более жирная, чем мясо молодого бычка, трава на ней растет густо и обещает так же много хорошего, как волосы у женщины на лоне любви.

Глаза Мбежане разгорелись, он так и сиял от счастья. В его понимании ферма – это такое место, где мужчина сидит, греясь на солнышке, рядом с ним стоит кувшинчик бузы, а он попивает и слушает, как поют в поле его жены. Ферма – это скот, единственное настоящее богатство, и много маленьких сыновей, которые пасут его.

– Возьми своих жен с собой и выбери место, где ты построишь свой крааль.

– Нкози.

У зулусов нет слова «спасибо». Он мог бы сказать: «Хвала тебе», но не это чувство жило в груди Мбежане. В конце концов он нашел нужное слово:

– Байете! Нкози, байете!

Так звучит по-зулусски приветствие верховному вождю.

Лошадь Дирка стояла привязанная к коновязи перед усадьбой. Палочкой с обгорелым концом Дирк большими корявыми буквами писал на стене веранды свое имя.

Несмотря на то что во всем доме предполагалось сменить штукатурку и покрасить стены, Шон задрожал от гнева. Он с криком соскочил с лошади, размахивая плеткой, и Дирк быстренько скрылся за углом дома. Когда Шон наконец успокоился и сел на ограде веранды, наслаждаясь чувством собственника, прибыл Мбежане. Они немного поболтали, потом Мбежане увел своих женщин. Шон мог спокойно отдать ему самые богатые земли в Лайон-Коп, чтобы тот построил хижины своего крааля.

Последней шла самая молодая и самая хорошенькая из жен Мбежане. Стройная, с прямой спиной, она несла на голове большой сверток, узкая полоска ткани закрывала щель между обнаженными ягодицами; она удалялась с такой врожденной королевской грацией, что Шон мгновенно и против собственной воли вспомнил Руфь.

Радость его утихла. Поднявшись, он направился прочь от старого дома. Без Руфи это здание не станет ему настоящим домом.

Добравшись до холма, он присел на склоне. И снова вспомнил о Руфи. Это место так похоже на их тайную поляну! За небольшим исключением, конечно: здесь не росло акаций.

– Акацию! – воскликнул Ронни Пай, оглядывая сестру и зятя. – Он сажает акацию!

– Зачем? – спросил Деннис Петерсен.

– Для коры, Деннис. Ради коры! Это же целое состояние. Двадцать фунтов за тонну!

– А куда она идет?

– Экстракт используют для окраски кожи.

– Если это так, почему другие… – начал Деннис, но Ронни нетерпеливо перебил его:

– Я все разузнал до тонкостей. Для быстрого роста акации почвы в Лайон-Коп идеальны и место подходящее: возвышенность и частые туманы. Такие почвы в нашем районе есть только на ферме Махобос-Клуф и в Теунис-Краале. Слава богу, Махобос-Клуф принадлежит тебе! Мы тоже посадим там акацию.

Он посмотрел на Денниса невидящими глазами и продолжал: