Алексей Воронков - Марь [litres]

Все шло вроде хорошо до тех пор, пока однажды над их лагерем не пролетел вертолет. Дело было утром, когда братва, позавтракав, собиралась идти на работу. Уж как они махали тогда руками, как кричали, даже шапки вверх бросали, чтобы привлечь внимание пилотов. Но в вертолете их, кажется, не заметили.

– Не вас ли это ищут? – улучив момент, спросил пришлых Грачевский, и те как будто испугались. Нет, мол, не нас и переглянулись.

Это показалось Володьке подозрительным. И тогда он попытался посмотреть на них другими глазами и увидел нечто такое, на что раньше не обращал внимания. Это его насторожило. К примеру, если до этого его не коробили блатные словечки, которыми порой перекидывались бородачи, то теперь это выглядело уже по-другому. Да и этот, что в солдатской робе, теперь вызывал у него подозрение. Мало того что он не тянул на дембеля, у него еще был какой-то странный акцент.

В тот же день Грачевский пригласил парня прогуляться с ним в тайгу. Дескать, пойдем, поможешь мне в одном деле… Тот, ничего не подозревая, последовал за старшиной. Зайдя в чащу, Грачевский вдруг остановился и, схватив парня за грудки, жестко произнес:

– Ты не Петька… – А так тот назвался при первой встрече. – Ну же, говори, кто ты!..

– Петька я, Петька… – залепетал тот, машинально прикрыв лицо руками, – думал, бить его будет старшина.

– А откуда тогда этот акцент?.. – Тот молчит. – А ну показывай документ! – приказывает ему Володька, мысленно ругая себя за то, что не сделал это в первый же день, когда эти трое появились в лагере.

– У меня нет документов… – умоляюще смотрит на него парень.

– Врешь! – давит на него старшина. – А ну-ка расстегни бушлат и покажи карман…

Тот мотает головой. Дескать, убей, но я этого не сделаю. Грачевский решил идти до конца. Схватив долговязого одной рукой за воротник бушлата, он другой попытался добраться до кармана, где у бойцов обычно лежат военные билеты. Но не тут-то было. Несмотря на свой затрапезный вид, тот вдруг оказал такое дикое сопротивление, что Володьке пришлось немало попыхтеть, чтобы завладеть его документом.

– Ну вот, а ты говорил, нет… – тяжело дыша, произнес старшина и помахал перед носом парня краснокожей книжицей.

Одной рукой держа его за грудки, Володька попытался другой открыть документ. Это ему не удалось, и тогда он заставил парня заложить руки за голову и опуститься на колени. Тот нехотя повиновался. Но, когда Володька снова сделал попытку, открыть военный билет, тот бросился ему в ноги и повалил на землю. Завязалась борьба. Эх, был бы рядом Рудик – мы бы быстро его скрутили, пытаясь прижать соперника к земле, подумал Грачевский. Одному сложнее – мосел-то вон какой! Поди, спортом на гражданке занимался… Ну, гад, шалишь! Я все равно тебя сильней…

А тому хотелось только одного – вырвать из рук старшины документ, потому и бился так отчаянно. Одно время ему даже удалось перекрыть Володьке кислород, вцепившись своими огромными ручищами ему в горло, но тот, собрав последние силы, вырвался и нанес ему мощный удар в челюсть. Потом он ударил его головой, потом был еще один сильный удар в подбородок. Парень обмяк…

Они лежали на снегу и тяжело дышали.

– Отдай билет… Слышишь, отдай! – канючил длинный.

Но не для того Грачевский тратил силы, чтобы возвращать этому хмырю свой трофей. Вместо этого он открыл книжицу, глянул и не поверил своим глазам: с фотографии на него смотрела какая-то холеная гладенькая ряшка с глазами, выражающими всю силу мирового восторга. Ничего общего с этим кощеем бессмертным, что лежал на снегу, у того не было. Разве что шрам над левым глазом…

«Пятраускас Алгис Юозович…»

– Так… Значит, литовец? – проговорил старшина. – Теперь посмотрим, когда этот рядовой Пятраускас призывался… О! Да, оказывается, еще и года не прошло… А ты говорил: дембель… Да нет, братец, тебе еще служить и служить, как тому медному котелку…

Парень хлюпнул разбитым носом.

– Кончилась моя служба… Все… тюрьма…

Володька встал на колени и посмотрел на него. Худое вытянутое книзу лицо парня было все в крови, а правый глаз его заплыл и ничего не видел.

– Если только дезертир, можно и дисбатом обойтись… – сам того не ожидая, вдруг пожалел его Грачевский. – Или что похуже было?..

– Да нет… Больше ничего такого… – пытаясь встать с земли, негромко произнес Алгис.

– Врешь ведь!

– Слово даю… Это они… – он ткнул в сторону лагеря своим длинным, словно коломенская верста, указательным пальцем.

– Они?.. А эти-то кто? Я ведь вижу, что не геологи… – продолжает допрос старшина. Тот молчит. – Говори!.. Все равно же выясним… Тогда хуже будет.

– Это зэки… – сдался наконец парень. – В бегах…

Вот оно что! – изумился Грачевский. Тогда это страшные люди…

Мысль о том, что эти упыри могут объединиться с арестованными, не на шутку напугала его. Надо что-то срочно делать!.. Может, и этих взять под стражу? – лихорадочно стал мыслить он. А то тут такое начнется!..

– А где вы снюхались-то? – пытаясь не выдать волнения, спрашивает парня Грачевский.

Тот снова хлюпнул разбитым носом.

– Я во внутренних войсках служил… Дубаком – знаешь, что это такое? Ну вот… Как-то сказал одному зэку, что не хочу служить… что готов даже на побег, ну тот и запомнил мои слова… Потом эти подрулили. Говорят, мы тоже хотим бежать – давай вместе. Ну я все и устроил…

– И сколько вы уже в бегах? – поинтересовался Володька.

– Что-то около двух месяцев…

Грачевский покачал головой.

– Дурак ты, парень! – говорит. – Ты ведь жизнь себе поломал. Неужто так домой хотелось?

Тот порывисто вздохнул.

– Хотелось… А кому не хочется?

– Это правда, – соглашается Володька. – Только у других голова на плечах, а у тебя задница… Ну ладно: я тебе не судья, поэтому вали куда хочешь…

Литовец даже рот открыл от удивления.

– Ты это серьезно? – спрашивает.

– Серьезней некуда! Иди…

Парень замотал головой.

– Нет, нет… я так не могу… и вообще… – залепетал он и вдруг: – Если эти барыги узнают, что я стукнул на них, они меня убьют… И тебя убьют… И других… Знал бы ты, кто это такие…

Ему наконец удалось подняться.

– А ты не говори им про наш… – Володька хмыкнул. – Про наш задушевный разговор. Глядишь, и обойдется… Набери в рот воды и молчи. Запомни: будешь хорошо себя вести, это тебе в будущем зачтется. Ты понял меня?

Алгис как-то обреченно глянул на старшину и кивнул. Дескать, заметано… А Грачевский в этот момент уже строил планы, как ему нейтрализовать бородачей.

– Ну а с мордой-то что мне своей делать? – прикрыв рукой подбитый глаз, проговорил парень. – Ведь спрашивать будут…

– Скажешь, с Савушкиным подрался. Я его предупрежу.