Оскар Халецки - История Центральной Европы с древних времен до ХХ века. Кипящий котел народов и религий на территории между Германией и Россией

Однако это был именно тот представитель этой боковой ветви, который в качестве Великого магистра Тевтонского ордена перевел свою активность в Пруссию и возродил давний конфликт ордена с Польшей. Постепенно ему пришлось осознать, что ни папа, ни император не хотят или не способны оказывать какую-то большую, чем моральную, поддержку разваливающейся общине когда-то могущественных рыцарей-крестоносцев, и, прежде чем истекло перемирие 1521 г., Альбрехт Гогенцоллерн принял решение полностью развернуть на 180 градусов свою политику, тем самым раскрыв свои истинные личные и династические амбиции. Полностью сознавая, какой прогресс совершило лютеранство в Пруссии, он сам присоединился к новой вере, распустил орден и сделал его прусские земли светским маркграфством. Разумеется, ему нужен был защитник от притязаний тех, кто еще оставался членом ордена в Германии, где был выбран другой Великий магистр, а еще больше – от возмущения Рима, которое разделял Карл V. Такую защиту он мог найти только в Польше. Поэтому он теперь был готов признать границу, установленную в 1466 г., и сюзеренитет короля, признанный, в свою очередь, как наследный титул маркграфа Прусского.

Решение, которое пришлось принять Сигизмунду I, было очень непростым. Будучи ярым католиком, который недавно подавил лютеранское восстание в Гданьске, он был глубоко потрясен отступничеством Альбрехта. Но с другой стороны, это было уникальной возможностью наконец избавиться от традиционно враждебного ордена и обрубить все узы между той частью Пруссии, которая не была напрямую подчинена власти короля Польши, и любой иностранной державой. Когда Альбрехт принял условие, по которому маркграфство должно передаваться по наследству только по Ансбахской линии Гогенцоллернов и должно быть возвращено польской короне после смерти потомков мужского пола его самого и его троих братьев, было достигнуто соглашение. 15 апреля 1525 г. на рыночной площади Кракова маркграф дал вассальную присягу королю, что он отказывался делать, будучи Великим магистром.

Воцарение Гогенцоллернов в Восточной Пруссии оказалось чрезвычайно опасным для Польши. Ее собственная провинция Королевская Пруссия – ранее Польское Поморье – теперь находилась между владениями двух ветвей одной и той же честолюбивой немецкой династии. Вскоре стало очевидно, что электоральная ветвь в Бранденбурге теперь будет считать своей главной целью получение наследных прав в Маркграфской Пруссии, что было бы первым шагом в направлении создания новой великой державы за счет Польши и других средств для осуществления проникновения Германии глубоко в Центрально-Восточную Европу.

Такое развитие событий в будущем было трудно предвидеть в то время, когда внимание Сигизмунда I и его советников, желавших избежать ожесточенных конфликтов, отвлекали другие безотлагательные проблемы. Сравнительно легко прошло включение в состав королевства той части Мазовии с Варшавой, где боковая ветвь старой династии Пястов правила, как вассалы короны, до смерти своего последнего представителя в 1526 г. Региональная автономия, которая на определенное время должна была быть гарантирована этой чисто польской земле, не представляла опасности единству королевства. Но в тот же год вторжение в Венгрию Сулеймана I Кануни, которого так давно боялись, потрясло до основания государственную систему Ягеллонов.

Нападения ожидали по крайней мере с 1521 г., когда турки завоевали Белград – ворота в Венгрию. Сами венгры разделились на сторонников Габсбургов, которые напрасно рассчитывали на помощь Австрии против мусульман, и национальную партию, выступавшую против немецкого влияния и решительной борьбы против превосходящих сил султана, в которой, как они предвидели, венгры останутся в одиночестве. Это и случилось на самом деле в критический момент летом 1526 г., когда их армия при помощи немногочисленных польских добровольцев была разгромлена в Мохачском сражении 29 августа. Подобно своему дяде в Варне, молодой король Людовик II расстался с жизнью при обороне христианского мира. Старшая ветвь Ягеллонов исчезла вместе с ним.

Это поражение имело далекоидущие последствия для всей Центрально-Восточной Европы. Фердинанд I Австрийский, поддерживаемый авторитетом своего брата Карла V, который годом раньше разгромил западного противника Габсбургов, короля Франции Франциска I в сражении у Павии, сразу же ухватился за возможность понять наконец давний замысел своей династии – получить короны и Чехии, и Венгрии. Король Польши Сигизмунд I не видел возможности оспаривать право наследования у своего племянника. Его единственный сын Сигизмунд-Август был несовершеннолетним. Этого сына родила Сигизмунду I в 1520 г. его жена-итальянка Бона Сфорца, на которой он женился в 1518 г. и которая была решительно настроена против Габсбургов. Стареющий король едва мог сам управлять еще двумя странами. На Востоке угроза для него исходила от Москвы и татар, и он не добился успеха со своим планом союза с Францией. Таким образом, единственный гипотетический соперник практически покинул арену, оставив на ней Фердинанда, который был первым единогласно избранным королем в Чехии, а несколькими месяцами позже – и в Венгрии; в последней, однако, – лишь предводителем аристократии прогабсбургской партии. Оппозиция, в которую входила большая часть мелкопоместного дворянства, уже избрала урожденного венгра несколькими неделями раньше. Им был Янош Запольяи (Ян Заполья) – могущественный князь и воевода из Трансильвании.

Сторонники Запольяи первыми поняли, что правление Габсбургов в Венгрии и Чехии означает конец национальной независимости и прав сословий, мощное проникновение всего немецкого и главенство королевской власти. Критикуемые за свою слабость короли династии Ягеллонов никогда не представляли собой такой опасности, и замена их на Фердинанда – событие, которое иногда считают точкой отсчета правления будущих Дунайских Габсбургов, положило конец сотрудничеству обоих средневековых королевств с польско-литовской федерацией в свободной Центрально-Восточной Европе.

В случае Венгрии битва при Мохаче оказалась даже еще большей катастрофой. Из-за двойных выборов, которые последовали за поражением в войне с внешним врагом, прежде чем эта война закончилась, страна вступила в продолжительную гражданскую войну. Запольяи, сестра которого была первой женой Сигизмунда I, надеялся на помощь короля Польши и действительно пользовался большой симпатией у поляков. Но Ягеллон, который не выступал против Габсбургов даже в своих собственных интересах, был еще меньше склонен воевать с ними ради Запольяи. Он ограничился посредничеством, которое не имело шансов на успех, и дал национальному королю Венгрии убежище на Польской земле в критический момент его борьбы. Отношения Польши с Габсбургами, естественно, ухудшились, особенно когда она отказалась встать на их сторону в войне против Сулеймана I Кануни Великолепного.