Оскар Халецки - История Центральной Европы с древних времен до ХХ века. Кипящий котел народов и религий на территории между Германией и Россией

Однако Сигизмунд III сомневался, утверждать ли это соглашение. Он не хотел, чтобы его сын ехал в Москву или менял свое вероисповедание, и пытался сделать так, чтобы он сам оказался там царем. Такой союз на личном уровне двух стран под властью правителя, известного своими прочными католическими убеждениями, имел, конечно, даже меньше шансов на успех, чем инициатива Жолкевского. Вскоре стало очевидно, что содружество и царство столь далеки и в основе своей так отличаются друг от друга, что вопрос о повторении эксперимента с федерацией, который имел успех в польско-литовских отношениях, даже не стоял. Никакой польский кандидат на трон не был приемлем для большинства русских, как и все русские кандидатуры на польский трон потерпели и в прошлом, и потерпели бы в будущем полный провал. Московская Русь, будучи уже обширной евразийской державой, которая вскоре простерлась до Тихого океана, просто не могла присоединиться к Польско-Литовскому содружеству и влиться в западное сообщество, к которому к этому времени определенно принадлежала Центрально-Восточная Европа.

Конкретная программа короля и его ближайших советников поэтому была строго ограниченной. Король хотел возвратить себе пограничные земли, которые Москва завоевала 100 лет назад. В той ситуации Смоленскую провинцию со стратегически важным городом, который был взято штурмом в 1611 г. после долгой осады, потребовала себе назад Литва, чтобы присоединить ее к другим белорусским провинциям Великого княжества. Северщина с Черниговом, утраченная Литвой в 1500 г., теперь должна была отойти под королевское управление Польши вместе с другими украинскими землями.

Этот результат действительно был достигнут по условиям перемирия, заключенного наконец в Деулине в 1618 г., но лишь после долгой войны, истощившей обе стороны. По приглашению своих сторонников среди русских бояр польско-литовское войско в 1610 г. вошло в Москву и там оборонялось в Кремле более двух лет. Но само присутствие захватчиков в русской столице вызвало сильную реакцию – мощное стремление к национальной независимости, которое в 1613 г. привело к выбору новой царской династии – династии Романовых, которые объединили русский народ против всех иностранных захватчиков. Владислав Польский не был еще готов отказаться от своего царского титула, полученного на выборах 161 1 г., но он уже не имел никакого значения, как и шведский королевский титул его отца.

Обращение к Швеции тоже привело к территориальным потерям для России. Шведы покинули традиционно русские территории, но по договору 1617 г. новый царь Михаил Романов должен был возвратить им часть балтийского побережья между Эстонией и Финляндией, захваченную шведами в 1583 г., которая была возвращена России в ходе войны 1590–1593 гг. (по Тявзинскому мирному договору 1595 г.) в царствование царя Федора Ивановича (р. 1557, правил в 1584–1598 гг.), сына Ивана IV Грозного, при котором фактическим главой правительства был брат жены царя Федора Борис Годунов. Поэтому после такого опасного кризиса в России сохранилось сильное возмущение по отношению к западным державам, которые так или иначе извлекли из него пользу, и новая граница России продолжала быть границей между двумя различными регионами континента. К западу от этой границы все белорусские и украинские земли теперь снова стали частью Польско-Литовской федерации, связанной с Западом, и достижения Москвы в предыдущем веке были утрачены.

Однако Россия не была готова принять эту ситуацию. После разочарования союзом со шведами она больше никогда не возвращалась к нему, несмотря на продолжающуюся вражду между двумя королевствами династии Ваза, которая причинила столько вреда Центрально-Восточной Европе. Романовы, особенно отец и соправитель царя Михаила Филарет, возвратившийся из польского плена и теперь ставший патриархом Московским, были склонны сотрудничать скорее с Османской империей в борьбе против Польши, в чем и был посредником Константинопольский патриархат, особенно при Кирилле Лукарисе. Однако, когда турки в 1620 г. напали на Польшу, Россия еще не оправилась от Смутного времени. Поэтому лишь после смерти Сигизмунда III в 1632 г. она впервые попыталась взять реванш, в частности отобрать Смоленск. Но Владислав IV, единогласно избранный королем после своего отца, окружил русскую армию, осаждавшую Смоленск, и, несмотря на одновременное нападение турок, Польша сделала такие успехи в этой новой войне, что мирный Поляновский договор в 1634 г. просто сделал окончательными положения перемирия 1618 г. В конце концов Владислав отказался от царского титула.

Теперь польско-русские отношения, казалось, стабилизировались, но на самом деле Россия лишь выжидала удобного случая отплатить за польское вторжение в 1659 г. и вмешаться во внутреннюю ситуацию в Польше, если и когда в этой стране, в свою очередь, начнутся проблемы. Однако это случилось не раньше 1648 г. – критического года в европейской истории, когда нерешенная проблема украинских казаков привела к трагическому исходу. До этого года польско-литовское содружество процветало, чему не помешали даже большие потери в войне со Швецией (1621–1629). Эту войну едва ли можно сравнить с ужасами шедшей в то время в западной части Центральной Европы Тридцатилетней войны – конфликта, которого Польша счастливо избежала, зато пострадала от его последствий.

Тридцатилетняя война – главное событие в европейской истории в первой половине XVII в. – была, главным образом, «смутным временем» для Священной Римской империи, которая все больше и больше отождествлялась с Германией. Поэтому война напрямую затрагивала лишь западную часть Центральной Европы, и иностранная интервенция исходила исключительно из Скандинавского Севера и с Запада. Однако были моменты, когда казалось, что Польша тоже может оказаться вовлеченной в эту войну, и в любом случае на ее западную политику неизбежно влияли события, происходившие в ее «немецком» окружении. Более того, во владениях Габсбургов за пределами империи, особенно в Венгрии, начались беспорядки, последствия которых достигли Трансильвании и той части Центральной Европы, которая была оккупирована турками. Наконец случилось так, что гражданская война началась в той части империи, в которой преобладало славянское население и которая была традиционно связана с Центрально-Восточной Европой, – в Чехии. Эта страна, которая в прошлом занимала привилегированное положение в империи и успешно защищала свою автономию на протяжении первого века правления Габсбургов, сильнее всех пострадала от последствий Тридцатилетней войны, которая сначала проходила в Чехии, что можно считать трагическим поворотным пунктом в развитии чешского народа.