Жюль Верн - Воспоминания о детстве и юности. Дядюшка Робинзон. Паровой дом

Верн любил работать сразу над двумя-тремя произведениями, и невоплощенный замысел мог находиться в работе годами. Известно, в частности, из письма Этцелю, датированного сентябрем 1865 года, что писатель прервал на две недели работу над корректурой романа о детях капитана Гранта: «Но я не отдыхаю, я мечтаю о чудесном робинзоне. Это абсолютно необходимо, это сильнее меня. Приходят великолепные идеи, и, если я напишу эту вещь, она принесет нам доход, по меньшей мере в три раза выше “Швейцарского Робинзона”, вы будете довольны, и я тоже. Если это не для нас, то для наших детей, и мы не пожалеем...» [359] Verne J. Le Oncle Robinson / Postface de Christian Robin. Paris: Le Cherche midi, 1991. P. 229. Входящий в моду автор упоминает здесь новый перевод его любимой книги, выполненный по заказу Этцеля и публиковавшийся с начала 1864 года в «Магазине для воспитания и развлечений».

Издатель откликнулся на энтузиазм своего автора, и Верн торопится переслать в Париж еще не оконченную рукопись, для чего подключает к работе свою жену Онорину, которая более разборчивым почерком переписывает часть текста. Вообще-то Жюль с почтением относился к замечаниям издателя, но случались и вспышки неудовольствия, последнее произошло и с «Дядюшкой Робинзоном». Какая-то часть критических замечаний была справедливой. Но имелись и придирки. Например, на полях рукописи против имени одного из героев, Роберта, стоит пометка: «У Вас же был только что Роберт — Грант». Главное, чем был недоволен Этцель, касалось самой сути романа. Не нравилось обилие малолетних героев, не пришлась по сердцу слишком большая самостоятельность старших детей. Возможно, Этцель, сам написавший много детских назидательных историй, просто-напросто не хотел, чтобы такая тематика, даже на время, превалировала в журнале.

В 1869 году автор делает новую попытку пристроить свое детище. На этот раз упор делается на оригинальность: мол, роман будет в корне отличаться от предыдущей полусотни робинзонад. Из текста убраны все намеки на «Швейцарского Робинзона». Нет и никакого соперничества с ним. Этцель, кажется, на этот раз согласен. Он даже публикует в июне 1870 года анонс о скорой публикации в «Магазине для воспитания и развлечений» первой части нового романа, который должен носить название «Дядюшка Робинзон». Однако начавшаяся франко-прусская война меняет планы писателя. И хотя в одном из писем 1871 года он сообщает: «Я весь зарылся в “Робинзона”», пишет он уже совсем другую книгу, которая появится в 1874 году и будет называться «Таинственный остров». В первой части этого шедевра будут использованы наработки «Дядюшки...». Любой поклонник Ж. Верна без труда их обнаружит. Ну, а что же случилось с самим многострадальным романом? Он так и остался неоконченным. После успеха энергичных и много знающих героев «Таинственного острова» писатель посчитал, что возвращение к «Дядюшке» станет очевидным шагом назад. А зря! Французская критика считает, что «неокон-ченность нисколько не умаляет ни оригинальности, ни изобразительной силы» романа [360] Ibid. P. 231. .

«Дядюшка» был первым опытом в многочисленной серии верновских робинзонад (не всегда сюжет в них разыгрывался на необитаемом острове — часто ситуацию вполне точно моделировало пребывание героев в труднодоступных уголках планеты). И в нем уже просматриваются все основные темы подобных романов из серии «Необыкновенные приключения». Но вместе с тем «Дядюшка...» уникален хотя бы потому, что нигде больше Верн не будет так ретиво соперничать со своим литературным прообразом. И ни в одном другом романе не будет с такой убежденностью изображать обустройство на голом месте семьи, лишенной всего, кроме воли к жизни и энтузиазма.

«Дядюшка Робинзон» стал первым произведением Верна, где главные роли отданы детям. Подростки и юноши еще не раз появятся на страницах «Необыкновенных путешествий», но только дважды («Два года каникул» и «Путешествие стипендиатов») их роль будет сравнима по важности с местом, занимаемым в романе юными представителями семейства Клифтон. Может быть, оттого наставительный тон особенно силен на страницах «Дядюшки...». Французские литературоведы находят здесь явное сходство с идеями Руссо. Автор пытается утвердить в читателе мысль, что личный опыт предпочтительнее долгих теоретических штудий. Жизнь на лоне природы гармоничнее всего формирует человеческую личность. При этом не надо забывать, что человек должен брать у природы только самое необходимое для своего существования.

Кстати про обучение. «Дядюшка Робинзон» был едва ли не первой попыткой будущего мэтра приключенческого жанра создать «научный» роман того типа, который был нужен Этцелю. По ходу действия юные герои (и юные читатели вместе с ними) получают необходимые сведения по географии, минералогии, зоологии. Но основным «учебным предметом» в этом романе становится ботаника. Французские исследователи [361] Ibid. Р. 232. считают, что это не случайно. По их мнению, Верн вынес из школы основательные познания по этой дисциплине. На всю жизнь запомнил он школьные экскурсии в нантский Аптекарский сад, где находилась богатая коллекция флоры со всех континентов. Разумеется, знал писатель и о свойствах тех экзотических деревьев, которые использовались при строительстве домов в его родном квартале на острове Фейдо. Его первые герои, Гарри Клифтон и Флип, а немного спустя и Харберт из «Таинственного острова», обнаруживают неподдельный интерес к растительному миру, свойственный и самому писателю.

Сохранились две рукописи «Дядюшки Робинзона». Для публикации Кристианом Робеном была выбрана более полная, часть которой переписана рукой Онорины Верн. С этого издания и выполнен русский перевод, впервые предлагаемый в этом томе отечественному читателю.

Второй роман данного тома — «Паровой дом» — написан в самое славное для Верна десятилетие, в семидесятые годы. Друзьям и почитателям Сэмюэла Фер-поссона, капитана Гаттераса, детей капитана Гранта, Мишеля Ардана и капитана Немо писатель, становившийся год от году все популярнее, подарил в этот период «Вокруг света в 80 дней», «Таинственный остров», «Мишеля Строгова», «Пятнадцатилетнего капитана» и другие популярные романы. Достойным завершением декады семидесятых стал «Паровой дом». Роман этот особенный. В нем впервые Верн касается темы национально-освободительной борьбы угнетенных народов. Интерес этот вызревал у него подспудно. Свидетель поражений парижских революций 1848 и 1871 годов, Верн не приветствовал радикальных решений социальных конфликтов. То же можно отнести и к конфликтам межнациональным. Именно поэтому в «Паровом доме» положительными героями оказываются колонизаторы-британцы, а не примкнувшие к освободительному движению коренные жители Индостана. Писатель с недюжинными знаниями природы субконтинента, большой ценитель историко-архитектурных памятников, писатель, проникающий в тонкости религиозных верований туземцев, увы, оказался совершенно не способным провести элементарный общественный анализ. Для него весь калейдоскоп разноязычных и разноликих племен и народов сводится к одному понятию «индусы». Все, не исповедующие индуизма или ислама, просто-напросто объявляются дикарями. А значит, для «цивилизованного» человека есть только один способ борьбы с проявлениями их недовольства — сила. Правда, Верн старается быть объективным: вспоминая про недавнее (относительно действия романа) национальное восстание, он обвиняет в излишней жестокости обе противоборствующие стороны, но вместе с тем — как и подавляющее большинство европейцев — отказывается признавать за этим движением статус общенародного. Для автора оно только бунт недовольной солдатни, умело использованный ловкими авантюристами. В какой-то степени такая позиция объясняется качеством полученной информации (в основном из книги де Вальбезена «Новые заметки об англичанах и Индии», хотя какие-то сведения автор почерпнул и из цикла статей о Британской Индии, опубликованных в феврале — марте 1858 г. в журнале «Мюзе де фамий», где сам же печатался). Справедливости ради скажем: при всей тенденциозности полученных сведений ее никак нельзя было назвать целиком ложной. Немало вождей восстания из числа феодальной аристократии действительно присоединилось к движению из корыстных побуждений. Таков, в частности, главный антигерой романа Нана Сахиб. Писатель даже облагородил образ этого мстительного, жестокого и расчетливого человека. Обиженный англичанами, лишившими его крупной суммы, ежегодно выплачивавшейся колониальной администрацией на содержание его приемного отца, пейшвы Пуны, тридцатилетний бонвиван решает добиться своих прав с помощью ружей восставших сипаев. Он самовольно провозглашает себя правителем (пейшвой) Бихара и становится во главе одной из повстанческих армий. При этом его врагами становятся не только все европейцы, но и местные жители, сотрудничающие с иностранцами. В ходе борьбы Нана Сахиб не раз проявлял чрезмерную жестокость, запятнав себя кровью мирного населения, в том числе женщин и детей. Тем не менее в рядах восставших он пользовался безусловным авторитетом и по праву являлся одним из руководителей освободительного движения. Потерпев в конце концов поражение от британских войск, Нана Сахиб скрылся в непальских горах, где всякий след его затерялся навсегда.