Анжело Мария Рипеллино - Магическая Прага

Сендивогий вернулся в Прагу с настойкой Сетона и осчастливил Рудольфа, позволив тому совершить трансмутацию. Согласно Майринку, чтобы монархи и магнаты не допытывались у него секрета, которого он не знал, польский алхимик притворился, что он без ума от радости и не ожидал такого удивительного эффекта от дешевого порошка, купленного у Marktschreier ( нем . “рыночный зазывала”) в Кракове за несколько грошей. Рудольф, обрадованный успехом, приказал установить в помещении, где проходила трансмутация, мраморную табличку с надписью: “Faciat hoc quispiam alius, – quod fecit Sendivogius Polonus” ( лат . “Кто б мог под солнцем сделать так, что совершил здесь сей поляк!”).

Слава Сендивогия вознеслась до небес, но и угроз в его адрес прибавилось. Во время путешествия из Праги в Краков он был схвачен людьми моравского князя Кашпара Мачака из Оттенбурка и брошен в тюрьму, откуда ему удалось сбежать по веревке, сплетенной из разорванной на лоскуты собственной одежды. В еще большую опасность он попал, когда отправился совершать трансмутацию в Штутгарт, во дворец герцога Фридриха. Сендивогию с его утонченными польскими манерами удалось завоевать расположение и этого правителя, но его успех вызвал ревность придворного алхимика Мюллера фон Мюлленфельса.

Мюллер, цирюльник, научившийся алхимическим трюкам ярмарочного Quacksalber ( нем . “шарлатан”), в своих скитаниях по Европе тоже останавливался в Пражском Граде. Совершив притворную трансмутацию металла в золото в тигеле с помощью дешевого трюка, а затем предложив желающим стрелять в него свинцовыми пулями, что словно растворялись в воздухе, цирюльник вызвал изумление у капризного Рудольфа, который в качестве награды даровал ему дворянский титул.

Он был посредственным и неумелым алхимиком или скорее комическим трюкачом, так что можно понять его ревность к Сендивогию, рыцарю с хорошими манерами, этому утонченному “полячишке”, приехавшему расстроить его планы и подорвать его положение при штутгартском дворе. С одной стороны, он начал нашептывать герцогу, что Сендивогий врун, случайно купивший кроваво-красную тинктуру у некоего шарлатана, а с другой – “советами Ахитофела” [687] Ахитофел – советник царя Давида, см. 2 Цар 16,17, прототип предательства Иуды в Библии. – Прим. пер. стал уговаривать польского алхимика смыться, прежде чем герцог, раскрыв тайну, повесит его. Помня о судьбе Сетона, Сендивогий бежал. Но головорезы неучтивого цирюльника, закутавшись в плащи и наклеив смешные фальшивые бороды, напали на него в дороге, изъяли чудесную тинктуру, самого Сендивогия заключили в глубокое подземелье одной из башен. Мюллер получил возможность хвастаться, что якобы тоже открыл, путем серии экспериментов, микстуру для трасмутации, но торжествующий герцог забрал у него флакон и попытался с помощью пристрастного допроса выведать у него состав формулы. Это было как выжимать масло из пробки или вино из пемзы.

Сендивогий же, этот “Гудини алхимии” [688] Гарри Гудини (настоящее имя Эрик Вайс, 1874–1926) – знаменитый американский иллюзионист, гипнотизер, прославившийся разоблачением шарлатанов и сложными трюками с побегами и освобождениями. – Прим. пер. , которому удавалось сбегать из самых замысловатых тюрем, умудрился сбежать даже из башни. Майринк описал в романе этот побег, приписав заслугу в нем очаровательной Фьяметте, молодой цыганке, достойной одного из рассказов Карла Гинека Махи [689] Ср. Gustav Meyrink. Die Abenteuer des Polen Sendivogius, в Goldmachergeschi-chten. Berlin, 1925, S. 197–261. Карел Гинек Маха (1810–1836), чешский поэт-романтик, писатель, основоположник чешского романтизма. – Прим. пер. . Алхимик, воспылав чувствами к Фьяметте, хотел увезти ее с собой в Страсбург, но “сыны египетские, – сказала она ему, – не предают собственной крови” [690] Gustav Meyrink. Die Abenteuer des Polen Sendivogius, в: Goldmachergescbichten, cit., S. 256. и рассталась с ним, устроив романтическое прощание. Когда герцог Фридрих узнал о жульничестве своего любимца-алхимика, то предал его палачу, и бывший цирюльник, в костюме с золотыми блестками, болтался пугалом на позолоченной виселице.

Сендивогию так и не удалось вернуть себе свой красный порошок [691] Ср. Josef Svátek. Alchymie v Čechách za doby Rudolfa II, в: Obrazy z kulturních dějin českých, cit., s. 51–52; Karel Pejml. Dějiny české alchymie, cit., s. 61–63. . А без порошка он был конченым человеком. Он отправился скитаться по Польше, продавая эликсиры и сиропы из кислицы и дикого винограда и вытягивая деньги из простодушных польских магнатов. Майринк придумал красивый конец: после многих приключений алхимик живет со своей прекрасной цыганкой в покосившейся хижине на одной из неприступных горных вершин Шварцвальда, вдали от мирского шума, и изучает герметические науки. Он умер в 1646 г. в возрасте восьмидесяти лет.

В пражской литературе и Сендивогий обвинен в интригах и обмане. В посредственной и полной вопиющих неточностей романтической трагедии Йозефа Иржи Коларжа “Магелона”, щедро расцсвеченной высокопарными фразами, латинизмами и алхимическими терминами, Сендивогий – астролог, “изготовитель золота” и прорицатель, – выдавая себя за безумного дона Цезаря, внебрачного сына Рудольфа II, вынашивает дерзкие планы махинаций и краж и в итоге заканчивает свой век на виселице. Но самая удивительная подробность трагедии в том, что дон Цезарь, соблазнивший испанскую дворянку Магелону Требизондскую, был плодом запретной страсти между Рудольфом и женой Сендивогия.

Таким образом, Прага во времена Рудольфа стала прибежищем шарлатанов, обманщиков, мошенников и прочих охотников за чужими кошельками. Нельзя обойти в нашем повествовании и грека Мамунью из Фамагусты, приехавшего в город на Влтаве с двумя черными псами-мастиффами, сущими дьяволами. Сам Мамунья напоминал эдакого сатанинского Паганини, словно с рисунка Франтишека Тихого, прибывшего в Прагу на черной колымаге, в черном смокинге и потрепанном цилиндре. Мамунья выдавал себя за внебрачного сына венецианского вельможи Антонио Брагадина, которого турки схватили при захвате Фамагусты и содрали с него живьем кожу. Он называл себя “светлейший граф” и с помощью золота, которое ему удалось выцыганить у своих пражских меценатов, закатывал грандиозные празднества. Но из-за неприязни Келли ему не удалось закрепиться в Праге, и тогда он уехал в Мюнхен, где в 1591 г. и окончил свои дни в золотом костюме на позолоченной виселице; черти-мастиффы разделили судьбу своего хозяина [692] Ср. Josef Svátek. Alchymie v Čechách za doby Rudolfa II, в: Obrazy z kulturních dějin českých, cit., s. 48–49; Karel Pejml. Dějiny české alchymie, cit., s. 64. .

Но чемпионом среди авантюристов при Рудольфе II был итальянец Джеронимо (или Алессандро или Джованни) Скота (или Скота, или Скотти, или Ското), астролог и алхимик, но прежде всего мошенник и сводник [693] Ср. Josef Svátek. Alchymie v Čechách za doby Rudolfa II, в: Obrazy z kulturních dějin českých, cit., s. 49; Karel Pejml. Dějiny české alchymie, cit., s. 64. . В воспоминаниях Дачицкого за 1591 г. мы читаем: “Некий итальянец, житель Праги, осуществлял свое мошенничество, надувая и обманывая людей с помощью ведьмовского дьявольского искусства – звали его Скота” [694] Mikuláš Dačický Z Heslova. Prostopravda – Paměti, cit., s. 175. . Родом он был, скорее всего, из Пармы и сначала скитался по Германии, совершая различные махинации, интригуя в матримониальных делах, надувая простофиль своей “доктриной”, которую усвоил “под беневентским орешником” [695] По легенде, итальянские ведьмы собирались на шабаш под деревом грецкого ореха близ города Беневенто, у реки Сабато (область Кампанья, Италия). – Прим. пер. .