Сергей Михеенков - Власовцев в плен не брать

Штурмовики выгрузились в километре-полутора от их окопов в пуще. Построились в карусель и прицельно атаковали невидимые цели. По тому, как Илы распахивали пущу полосой, можно было понять, что навалились они на колонну. Значит, авиационная разведка сработала хорошо, и штурмовики вылетели с аэродрома подскока вовремя.

– Командир, – позвал наблюдатель, которому Воронцов отдал свой бинокль, чтобы тот постоянно осматривал фронт перед ротой, – кажись, кто-то из нашей разведки бежит.

От леса отделилась фигура одиночного бойца. Свой. По виду, из штрафников. Заношенная до крайности гимнастёрка, пилотка блином. Да, наконец узнал бегущего бойца Воронцов – связной из группы Турчина.

Боец ещё издали замахал сорванной с головы пилоткой. В окопах зашевелились.

– Свой!

– Свой! – закричали со всех сторон.

– Братцы! Свой! – отозвался разведчик.

Задыхаясь и спотыкаясь, он подбежал к ротному НП, обвалился в окоп. С минуту лежал на еловой подстилке, что-то шептал, отплёвывался от тягучей слюны. Ему дали воды. Наконец отдышался, заговорил более-менее связно:

– Товарищ старший лейтенант, Турчин просил на словах передать. И записка для командира батальона. Немцы в километре отсюда. Выстроились в колонну. Впереди ударные части. Несколько танкеток и бронетранспортёры с пулемётами. Идут на прорыв. Наши штурмовики отбомбили очень точно. Но прорыв всё равно будет. Обозы разбиты. Но пехота укрылась в лесу. Давайте, звоните в штаб батальона.

Связисты уже накручивали аппарат.

Комбат Солодовников выслушал донесение Воронцова, сказал:

– Зачитайте записку командира разведгруппы.

Воронцов зачитал. Записка почти слово в слово повторяла то, о чём только что доложил разведчик.

В телефонной трубке пошуршало, пискнуло, и капитан Солодовников, как всегда перед боем, спокойный и уверенный, отдал последние распоряжения:

– Твой Турчин только что вышел на связь по рации. Ситуация ясна. Если штурмовики не повторят, они пойдут на прорыв. Основной удар придётся на тебя, Воронцов. Артиллеристы будут бить настильным, через твои головы. Разведчика с донесением пришли ко мне. Следи за флангами. Держись. Да, и вот что… Самое главное. Под огонь голову не суй. Не сорок первый. Понял меня?

– Так точно, товарищ капитан.

– Выполняй!

Штурмовики прилетели снова. На этот раз они зашли двумя парами со стороны деревни и с ходу, без подготовки атаковали дорогу.

Ведомым шёл Ил-2 младшего лейтенанта Фёдора Калюжного.

После короткого пребывания в штрафной Калюжного направили в запасной полк. Там кадровик полистал его личное дело, спросил:

– Ну, как воевалось в штрафной?

– Как и везде, – ответил Калюжный.

– Есть мнения направить тебя в авиашколу. Хочешь летать на штурмовике?

– Так я на нём и летал. И оружейником был, и летающим стрелком.

– А теперь будешь летать пилотом. Так что у командования полное к тебе доверие. Должен оправдать.

– Пилотом?

Калюжный такому повороту своей судьбы конечно же обрадовался. Но виду не подавал. Сказал вроде как с сомнением:

– Боюсь, не смогу.

– Оправдать? Или – пилотом?

– Оправдать-то оправдаю. А вот пилотом…

– Это ж почему? Какие сомнения? Профессия тебе знакомая. Вон, ты и на истребителя несколько месяцев учился. Самолёт знаешь.

– Знать-то знаю, – стараясь не пережать, испытывал кадровика Калюжный, – только воевал-то я стрелком. Что это значит, я думаю, вы понимаете…

– Ну? – не чувствуя подвоха, спросил кадровик.

– Летал всё время задом наперёд.

– Ну и что! А теперь передом сядешь! Удобней. К тому же – командир. Офицерская должность. Довольствие и прочее…

– Боюсь, тошнить будет, – усмехнулся Калюжный.

– А ты парень с юмором! – похлопал его по плечу кадровик, довольный, что выполнил приказ вышестоящего начальства и выловил в потоке бойцов, поступавших из госпиталей, из тыловых частей и маршевых подразделений вполне себе подходящую кандидатуру на штурмовика.

Через месяц он уже летал. Его зачислили в штурмовой полк смешанной авиадивизии, во Вторую эскадрилью.

Прикрывали их истребители из соседнего авиаполка. Полком командовал только что вернувшийся из госпиталя майор Линёв.

Встретились они совершенно случайно, перед очередным боевым вылетом, когда командир истребительного полка со своим начальником штаба прибыл на КП в Омельяновичи для согласования совместных боевых полётов.

– Стрелок! – окликнул Линёв его на взлётной полосе. – Здорово, Стрелок!

Стрелок – так его звали только там, в Яровщинских болотах.

Они обнялись.

– Летаешь? – Линёв кивнул на Ил-2, заваленный молодыми берёзочками маскировки.

– Летаю. После госпиталя направили на курсы. И вот…

– Значит, прикрывать тебя буду.

Вечером они встретились в землянке на аэродроме подскока, где базировался истребительный авиаполк майора Линёва. Линёв позвонил в штаб штурмового полка, выпросил Калюжного до утра. Послал за ним машину.

– Я ведь твой должник по гроб жизни, – сказал ему Линёв, когда уже выпили крепко. – И эти ребята из пехоты, которые меня тащили… Я им благодарен.

О коротком пребывании в штрафной роте Калюжный помалкивал. Зачем это знать командиру истребительного авиаполка, Герою Советского Союза?

…Странно было видеть младшему лейтенанту Калюжному, командиру экипажа штурмовика Ил-2 знакомые места сверху. Что и говорить, внизу и Яровщина, и окрестные болота, и чернавичские хутора, и пуща выглядели иначе.

Миновали лесную деревушку. Два двора сожжены, одни белые печи торчат, остальные целы. Но, похоже, пустые. Хлева распахнуты. Хаты мёртвые. Дальше линия пехотных окопов. Позади две противотанковых пушки. А вот и сигнальные ракеты пошли. Две белые, как условлено. Свои. Дальше – «котёл». Не видно, чтобы из «котла» выходили с белыми флагами. Что ж, нет так нет.

Ведущий уже заметил цель, начал снижаться для атаки.

Самолёт перед первой атакой тяжёлый, руля слушается с трудом. Пикировать нельзя, можно не выйти. Земля близко, вот они, верхушки деревьев. Ещё несколько метров – и начнут хлестать по плоскостям. Первые пуски производятся, как правило, почти с горизонтального полёта. Это надо знать как «отче наш» и не увлекаться.

– Федя, – скрипнуло в наушниках голосом лейтенант Коростелёва. – Вижу цель. Две коробочки. Атакуем с ходу. По всей длине колонны. Выходим с левым разворотом.

– Понял, командир. Атакуем по всей длине колонны и выходим с левым разворотом.

– Коробочки, Федя, кор-ро-боч-ки-и-и-и!

Вначале вниз по курсу под углом примерно тридцать градусов пошла пулемётная трасса. Ведущий производил пристрелку. И тут же под крыльями вспыхнуло, затрепетало, и четыре струи ушли вниз, в точности повторяя траекторию пулемётной трассы.