Сергей Михеенков - Власовцев в плен не брать

Калюжный снизился ещё сильней, наклонил нос самолёта ещё на градус. Машина вздрогнула. Мгновенно потеряла скорость. По левому крылу хлестнула пулемётная очередь. Полетели куски обшивки. Отвечают, сволочи. Значит, хвосты ещё дыбом держат. Бить и бить их надо…

Машина выровнялась. Руля слушалась хорошо.

Теперь надо сбросить бомбы.

Внизу мелькали фигурки бегущих к лесу людей.

Две чёрных капли оторвались от плоскостей машины лейтенанта Коростелёва. И тотчас самолёт Калюжного подбросило, как будто он налетел на сугроб. Взрывная волна. Один, два, три, пошли… Две пятидесятикилограммовых бомбы ушли из-под его плоскостей. Парный взрыв. Самолёт снова встряхнуло, но уже не так сильно.

– Егор, что в небе? – спросил он по переговорному устройству стрелка.

– Небо чистое, – ответил стрелок.

– Хорошо. Посматривай.

– Понял, командир.

Ведущий потянул левее дороги с небольшим набором высоты. Вслед за ним начал выходить из атаки и Калюжный. Пробоина на плоскости светилась. Кусок фанеры трепался на ней. Но машина не потеряла ни маневренности, ни управления.

– Федя, заходим на вторую, – послышалось в наушниках.

Машина прочувствовала лёгкость. Теперь можно было её наклонить под большим углом и отбомбиться поточнее. Бить и бить…

Когда зашли на вторую атаку, Калюжный увидел, что один танк густо дымил. Другого нигде не было. Видимо, ушёл под деревья и там спрятался. Пехота тоже разбежалась по лесу. В середине колонны горели две машины. Остальные стояли, уткнувшись в кюветы. Видимо, водители бросили их и спасались где-нибудь в ближайшем овраге. Когда последние бомбы ушли из бомболюков вниз, самолёт освобождённо подпрыгнул.

Снова ушли на вираж.

Третья атака. На всех четырёх Илах заработали пушки и пулемёты. Дорога буквально задымилась. Вверх полетели обломки кузовов грузовиков и телег. Лошади, вырвавшись из оглобель, метались по лесу. Так же, как и люди, они старались подальше уйти от дороги. Но вторая пара штурмовиков открыла огонь по лесу. Доставали тех, кто пытался укрыться в овраге. Бить и бить…

Ну, вот и всё, колонна внизу стала редеть и, наконец, прервалась. Боекомплект израсходован почти полностью. И в это время лейтенант Коростелёв напомнил, что дело сделано:

– Федя, домой!

– Понял, командир, домой.

– У тебя в левой плоскости пробоины.

– Пустяки. Дотяну.

– Не перегружай скоростью. Пойдём помедленней.

– Понял. Идём медленней.

Разведвзвод лейтенанта Васинцева вывели из боя в самый разгар наступления. Полк без одного батальона уже подходил своими авангардами к Днепру южнее Могилёва, чтобы вместе с кавалерийской дивизией с ходу форсировать реку и охватить город и всю могилёвскую группировку противника с юго-запада. Командование задумало большой «котёл», и, кажется, он уже начал вырисовываться. Но, как всегда в таких операциях на широкий охват, предстояло быстро и надёжно запечатать «котёл», перехватить последние коммуникации, через которые окружённые могли вытекать наружу. Эту роль и должен был сыграть полк подполковника Лавренова без одного батальона и кавалерийская дивизия. Но одновременно предстояло ликвидировать уже запечатанный «котёл», неожиданно возникший восточнее, в Чернавичской пуще, чтобы не позволить двум окружённым группировкам соединиться.

– В распоряжения капитана Солодовникова, – приказал Васинцеву помощник начальника штаба полка по разведке и передал карту с отметками о сосредоточении Третьего батальона и маршрутом движения.

Вместе с ним на усилении группы Солодовникова отправлялись две стрелковых роты, два кавалерийских эскадрона, пулемётная и миномётная роты и танковый взвод с десантом.

Уже через несколько часов разведчики доложили о прибытии. Солодовников разорвал пакет, доставленный лейтенантом Васинцевым из штаба полка, вслух зачитал приказ, те его пункты, которые касались разведгруппы, и сказал:

– Направляю вас в Восьмую гвардейскую роту на положение отдельного взвода. Командиром там старший лейтенант Воронцов. Старый ваш знакомый. Так что ни котловыми, ни прочими благами вас не обойдёт. Связь – через его КП. В особых случаях обращаться непосредственно ко мне.

Больше всех решению комбата обрадовался Иванок.

Они передали лошадей коноводам и через несколько минут были уже на КП Воронцова.

Встретились шумно. Обнялись. Обменялись новостями.

Иванок похвастался орденом Красной Звезды, который получил за весенний рейд в Чернавичскую пущу. Кивнул на лейтенанта Васинцева:

– Командир наш Красное Знамя получил, а нам всем – по Красной Звезде!

О том, как обошли наградами группу Воронцова-Нелюбина, Воронцов рассказывать не стал.

В лесу, откуда только что вернулись штурмовики, послышался рокот моторов.

– Недолго ждали, – сказал Воронцов и приказал телефонисту связать его с КП батальона.

Разведчиков он отправил на уплотнение взвода старшины Численко.

Там уже окапывались прибывшие на усиление пулемётчики отдельной гвардейской пулемётной роты.

Двенадцать станковых пулемётов системы Горюнова были распределены по всей линии обороны. По три на каждую роту, остальные в резерве командира батальона.

Глубже окапывались миномётчики. Командир миномётной роты, пожилой старший лейтенант в солдатской пилотке и кирзовых сапогах, уже сидел на КП Воронцова и время от времени проверял связь с расчётами.

Иванок занял ячейку рядом с ротным КП. Разведчики ушли к дороге, а он устраивался здесь. Что-то подсказывало ему, что в этот час, который вот-вот наступит, надо быть рядом с Воронцовым.

Он немного, под свой рост, срыл бруствер. Расчехлил оптический прицел и принялся осматривать кромку леса за косым лугом, молодой ельник.

Изредка Иванок оглядывался на Воронцова. Прислушивался к его разговору между миномётчиком и телефонистами. Наговориться вволю не успели. Что пишут из Прудков? Какие там новости?

Гул в лесу нарастал.

В прицел Иванок хорошо видел, как качнулась еловая лапка внизу и из травы поднялась оливковая каска с матерчатым пояском, в который были натыканы берёзовые веточки маскировки. Немец. Разведчик.

Стрелять? Не стрелять?

Иванок повёл прицелом влево. Вот они, ещё двое. Один с биноклем. Видимо, офицер. Десантный шлем, обтянутый камуфляжной материей, такая же куртка с капюшоном.

Иванок убрал винтовку и, пригнувшись, побежал по ходу сообщения к окопу командира роты.

– Товарищ старший лейтенант, – доложил он торопливо, – в ельник возле дороги наблюдал немецкую разведку. Трое. Осматривают наши позиции. Может, стрельнуть их?

– Не надо, – спокойно ответил Воронцов и взял свою винтовку, снял чехол и повёл в сторону ельника.