Максим Савичев - Наперекор Судьбе [СИ]

Эвмен, в начищенных доспехах, в шлеме, махал правой рукой, оглядывая толпы радующихся людей. Приходилось крепко удерживать коня — гул был такой, что даже тренированный боем, он нет-нет, да норовил понести. К счастью, всё же обошлось — копыта коня зацокали по гранитным плитам Центральной площади. Впереди простирался дворец, напротив него — храм Зевса, одно из поздних — не столь великих, как их предшественники, чудес света. И всё же он поражал воображение своим величием, словно соревнуясь с дворцом в красоте.

Войска заходили на площадь и строились напротив дворца, чудо, но даже ополченцы вставали достаточно ровно. Наконец, когда все построились, Эвмен под взглядами тысяч и тысяч людей, заполнивших площадь до отказа, тронул коня, и остановился у мраморной трибуны, на которой стоял отец в окружении аристократов. Немного подождав — пока уляжется гул голосов, Эвмен начал речь.

— Царь, твой приказ был выполнен… — началась самая нелюбимая им часть торжества — долгое и нудное расхваливание доблести пергамских солдат, величия царства… К счастью, заученные слова сами собой срывались с уст — умом Эвмен был занят совершенно другим.

Аристократы… С ними надо было что-то делать, слишком большое влияние они имели, слишком большие финансы держали в своих руках. И, вполне логично, что чем больше денег сосредотачивалось в их руках, чем больше власти прибирали они в государстве, тем меньше им был нужен царь… Гражданские войны часто разрывали Эллинистические полисы — слишком много противоречий сталкивалось между аристократами и самодержцами.

Однако было одно важное «но» — никто из правителей не опирался на простое население. Нет, на словах это делали многие, но в реальности воевали, в основном, наёмниками. И те, и другие. Однако простое население могло стать достойной опорой хотя бы потому, что имело неистребимую ненависть к аристократии. Ведь только дурак не понимал, кто продавливает законы о наследственном рабстве, о закабалении за долги, кто действительно устанавливает правила игры для простолюдинов.

В том и заключалась сущность этой, можно сказать, религии — прибыль ради сверхприбыли. Аристократы не останавливались ни перед чем, даже перед открытым ослаблением мощи своего родного полиса или государства. Не одна древняя держава была уничтожена из-за подобного дикого отношения к своей родной земле, и уж совсем всё усугубляли религиозные деятели, преследовавшие точно такие же цели… К счастью, на жрецов какую-никакую управу всё же находили, да и влияние религии в традиционно эллинистическом обществе было относительно невысоко…

Знамя. Простым людям нужно было знамя — человек, который поведёт их по этому тяжёлому пути. Человек, который встанет над системой, а не будет её частью, но аристократы не позволят подобному случиться — пока, естественно, они имеют силу на что-то влиять. Но стоит начать решительную борьбу, дать простым гражданам надежду на сытую и спокойную жизнь — и у трона появится новая, невиданная доселе поддержка — поддержка народа.

Что же, Эвмен был готов принять подобный вызов.

Перед городскими воротами Эфеса выстроился парадный караул из городской стражи, ворота были распахнуты настежь. Время шло к вечеру — солнце стремительно катилось к горизонту. Благо, и зной совсем спал, оставив после себя только приятное тепло, вскоре, однако, готовое превратиться в ночную прохладу.

— Смотри, Эстарх, и караул построили, — хохотнул Эвмен. Хотя было не до смеха — вот и думай теперь, то ли это расторопность аристократов, то ли прокол Аристея…

— Ну, положено же, стратег, — флегматично ответил гиппарх.

— И то верно. Ладно, давай команду о входе в город.

Послышался короткий взрык трубы.

— Давай-ка с соматофилаками проедем вперёд, интересно мне, какими байками нас на этот раз попотчуют… — Эвмен пришпорил своего скакуна.

Соматофилаки ринулись за стратегом, поднимая клубы пыли — в город. Уже у самых ворот Эвмен придержал коня — не налётчики же, надо, как-никак, солидно заехать… Тут же, недалеко от ворот, стояла делегация аристократов, ворота и пространство перед ними держало оцепление из городской же стражи. Видимо, чтобы никто не помешал встрече. Хотя не было заметно, чтобы горожане были особенно возбуждены… Наконец, Эвмен остановил коня прямо перед делегацией, сзади подпирали верные соматофилаки, готовые в любой момент начать бой не на жизнь, а на смерть.

— Приветствуем великого пергамского стратега, освободителя нашего свободного полиса!.. — начал речь эпистат, по крайней мере, у Эвмена было такое предположение.

— И я приветствую… Совет города Эфеса, — осторожно ответил Эвмен.

— Столь радостна стала весть о нашем избавлении от кровавого тирана Архидеоса, граждане Эфеса в неоплатном долгу перед Пергамским царством… — продолжил эпистат.

Вся суть речи сводилась к тому, что именно Архидеос вверг полис в войну, за что и поплатился головой на поле брани. И благодарный народ Эфеса с радостью принимает освобождение из рук пергамского стратега и обещает быть самым преданным союзником из всех, что когда-либо были у Пергама. Следя за толпой на улице, Эвмен не мог не заметить, какие отрицательные эмоции вызывало подобное переобувание на лету у жителей Эфеса. Похоже, горожане действительно симпатизировали своему тирану. Что ж, тем лучше.

— Эстарх, — в полголоса позвал стратег находящегося рядом соратника.

— Да, стратег? — тут же отозвался гиппарх.

— Пожалуй, — продолжил так же в полголоса Эвмен, увидев, что в ворота начали входить войсковые колонны, — нам пора избавить Эфес от его нынешнего управления.

— Приказать вырезать?.. — удивился гиппарх.

— Именно. Сами подставились.

— Прямо сейчас? — решил лишний раз перестраховаться Эстарх, опасаясь, что может неправильно понять приказ.

— Да, соматофилаки, я думаю, с этим быстро справятся.

Пара коротких команд… И соматофилаки врезались в толпу аристократов, без пощады вырезая безоружных людей. Вся площадь словно застыла — эфесские горожане не двигаясь, смотрели на соматофилаков, деловито осматривавших тела — мало ли кто ещё был жив? Да колонны пергамских войск всё так же двигались к центральной площади — в эфесских казармах место для поредевшей армии нашлось. Городская стража и вовсе оказалась в сильно неловком положении — вроде и надо было защитить своих сограждан, но и желания нет, и пергамские солдаты не располагают к такой глупости. Потому стражники решили дипломатично продолжать охранять порядок.

— Народ Эфеса, я привёз тело Архидеоса — и он, и ваши сограждане погибли смертью храбрых. Ни один эфесский солдат не сдался на поле боя — все бились до последней капли крови. И я, как видевший подобную доблесть, счёл невозможным слушать столь ужасающую ложь о павших… Завтра состоятся похороны Архидеоса, на которых я лично отдам дань уважения столь бесстрашному стратегу и его армии, набранной из граждан вашего великого полиса!