Ирина Измайлова - Возвращение троянцев

Меж тем пылающие суда, перед тем получившие сильный разгон, продолжали стремительное движение вперёд, и вот они почти одновременно врезались в чёрные громады чужих кораблей. Укреплённые в носовой части тараны — брёвна, обитые медью, с оглушительным треском пробили их борта.

От сильного толчка сорвались и покатились вниз штабеля брёвен, укреплённых на досках, положенных наклонно, от кормы к носу. Наклон обеспечивала сама конструкция судов — корма поднималась выше носа, а потому сделать в течение ночи это достаточно примитивное сооружение не составило труда.

Брёвна, заранее обильно политые древесным спиртом, тоже горели. Некоторые, правда, угодили в воду, но в большинстве своём они обрушились на лестригонские суда, на дощатые настилы, прикрывавшие нижнюю, потайную часть судна, в которой пряталась засадная армия Антифота. Дувший с залива ветер довершил дело: корабли захватчиков почти моментально охватил огонь.

Это произошло как раз в тот момент, когда прозвучал рог, приказывая сидящим в засаде воинам покинуть тайные укрытия и присоединиться к понёсшей невиданные потери основной армии. Однако запасное войско оказалось в положении, почти столь же отчаянном, что и те, кого погубила расставленная Гектором западня. В пробоины, полученные от ударов тарана, хлынула вода. Спрятанные под настилом воины поняли, что суда сейчас начнут тонуть, и бросились к люкам, чтобы выйти наружу. Люки были придавлены брёвнами, однако колоссальная сила лестригонов помогла им приподнять крышки, либо просто высадить доски настила. Но, выбравшись на настил, они сразу оказывались среди огня...

Засадная армия пострадала всё же меньше, чем те воины, которые ранее угодили в пылающий ров. Получая тяжёлые ожоги, многие всё-таки выбирались из-под горящих брёвен, иные сумели взобраться на борт почти невредимыми. Корабли оседали, заполняясь водой, и те, кто не смогли вылезти из тайников, должны были захлебнуться: промежуток между днищем и настилом был совсем невелик. Другие с криками ярости прыгали в воду — многим это было нужно ещё и для того, чтобы погасить начавшую тлеть кожу доспехов.

И вот тут случилось совсем уже страшное и необъяснимое. По крайней мере, лестригоны так и не поняли, что произошло. Запылала... сама вода залива! Рыжий дымный огонь охватил всю её поверхность, от берега почти до самого выхода в море — последние, удирающие на лодках рыбаки едва успели спастись от стремительно бегущей за ними огненной волны. Они, правда, знали, откуда этот огонь взялся, ибо, уплывая, сами вылили в воду смесь масла и древесного спирта.

Лестригоны не слыхали о таких зельях и не понимали, как может гореть вода. Поддавшись внутреннему, первобытному страху перед огнём, возникшим ниоткуда, они стремились скорее выскочить из него, подняться выше над водой, цепляясь за плавающие брёвна, тоже горящие, и за борта своих тонущих судов. Им было невдомёк, что спастись можно, как раз погрузившись целиком в воду, потому что горел лишь слой масла на самой поверхности.

До берега было близко — не больше шестидесяти локтей, но это расстояние преодолели не все. Кое-кто сообразил, что нужно прыгать в воду с кормы, где огня было меньше, и где волны с залива довольно быстро затушили «пожар воды». Зато там оказалось куда глубже, и тяжесть доспехов потащила воинов на дно.

Но несмотря ни на что слуги демона не поддались ужасу и смятению. Как и думал Гектор, они продолжали наступление.

Антифот, очевидно, видел если не всё, то почти всё, происшедшее с его засадной армией, и от этого впал в дикую ярость. Он никак не думал, что противник не только разгадает все его хитрости, но и устроит ему, одну за другой, две сокрушительные ловушки. Однако бешенство не помешало царю лестригонов действовать обдуманно. Он понимал, что после случившегося едва ли сможет совершить поход вглубь Египта, но понимал и другое: если сейчас он отступит и даст прижать себя к морю, ему и тому, что осталось от его войска, конец — корабли получили пробоины и тонули, одновременно пожираемые огнём. Полностью уцелели лишь два судна, а значит, в ближайшие часы и даже дни им отсюда не уплыть. Они сумеют закрепиться на берегу, однако Рамзес может подтянуть сюда несколько тысяч воинов. И тогда, вместе с невиданным великаном, убившим его непобедимого племянника, вместе с могучим троянским царём, египтяне добьют их, хотя и положат ради этого множество жизней. Значит, нужно было напасть, заставить египтян сражаться сейчас, уничтожить их, убить фараона. А после подумать, как убраться отсюда, чтобы затем вернуться.

Египтян защищал огненный ров, в котором оставались лишь узкие «ворота» — промежуток между красными кувшинами. Кроме того, проходимой, безусловно, была скалистая береговая полоса.

Подчиняясь приказу своего царя, лестригоны разделились и первая линия воинов, развернувшись, кинулась к берегу. Туда же, видимо, понимая, что там возможно пройти, устремились и воины с кораблей, которым удалось выбраться на берег.

— Нужно бросить туда шерданов! — крикнул Рамзес Гектору и уже взмахнул рукой, чтобы отдать приказание, однако Гектор остановил его:

— Неужели ты не видишь, что это — отвлекающий приём? Там — узкое пространство, большое число людей не пройдёт. Им только и надо, чтобы мы устроили свалку на этом клочке... Посылай лучников, пусть встретят их стрелами и на какое-то время задержат. Стоим здесь!

— Но они зайдут нам в спину! — воскликнул фараон.

— Не зайдут. Для этого их теперь мало. Стоим!

В это время основная масса лестригонов, вновь перестроившись и образовав острый треугольный клин, ринулась вперёд, прямо на мечущееся во рву пламя, в котором ещё корчились, погибая, их товарищи. Ров был шириною в десяток локтей — его невозможно было перескочить, однако некоторые из нападавших сделали это! Они прыгали, используя особый приём: разбежавшись перед прыжком, выбрасывали вперёд копьё и, резко воткнув его в землю на краю рва, отталкиваясь, перебрасывали себя через пламя. При тяжести их доспехов такие прыжки казались невероятными, однако огромная сила людей бездны позволяла им это сделать. Некоторые срывались и падали в огонь, но остальные не обращали на это внимания. Те, у кого не было копий, одолеваю ров, вскакивая на плечи и спины воинов, гибнущих в огне. Этим они добивали их, глубже вталкивая в горящую жижу. Одолев ров, лестригоны с новой яростью бросались вперёд, издавая при этом пронзительные вопли.

Эта выскакивающая из огня, ревущая, страшная масса могла бы напутать кого угодно. Но только не шерданов. Гектор за эти несколько дней хорошо узнал их командующего. Это был сорокалетний этруск по имени Антасса, в недалёком прошлом грозный морской разбойник. Рамзес рассказал троянцам, что тридцать пять лет назад лестригоны захватили и сожгли дотла небольшое этрусское поселение, из которого Антасса был родом, а его родителей убили на глазах ребёнка. Мальчика подобрали на берегу морские разбойники, он вырос на разбойничьем корабле и, став взрослым, дал клятву когда-нибудь поквитаться с убийцами. Сделавшись предводителем, Антасса упорно разыскивал во всех морях очередное пристанище лестригонов, попутно совершая набеги на прибрежные города и захватывая чужие корабли, покуда сам не оказался в плену у египтян. Он принял предложение стать воином-шерданом, однако мечту об отмщении не позабыл, и теперь испытывал жестокую радость от сознания, что наконец-то бьётся с лестригонами.