Ирина Измайлова - Три ошибки Шерлока Холмса

— Я всё понимаю, — сказал он, пожимая плечами, — можешь не предупреждать меня. Ничего, как-нибудь выплыву. До сих пор этот предмет не причинял мне серьёзных беспокойств.

— До недавнего времени и мне тоже, — усмехнулся Шерлок. — Впрочем, что это я? Ты взрослый человек, и голова у тебя на месте.

Джон взял газету, оставленную товарищам, пробежал глазами одну-две страницы, затем допил лимонад и полез в новенький саквояж за своим халатом. Однако затронутая тема, должно быть, не давала ему покоя, потому что минут через пять он вдруг спросил:

— Так ты посоветуешь мне и не знакомиться с ней?

— Это твоё дело, — ответил Холмс. — Боюсь, если тебе этого хочется, и ты этого не сделаешь, с тобой произойдёт то же, что с одним восточным скрягой, которому нельзя было думать об обезьяне. Кончилось тем, что он уже ни о чём не думал, кроме этого четверорукого, и только его видел перед своим мысленным взором.

— Ты сравниваешь эту очаровательную куколку с обезьяной? — возмутился Джони.

— Нет, я тебя сравниваю с восточным скрягой. Лучше познакомься, тем более что это неизбежно произойдёт само собой. В дороге церемонии теряют своё обычное значение, а дорога нам предстоит долгая.

Шерлок не ошибся. Знакомство Джона с соседкой действительно произошло почти само собою.

Уже на другое утро, выйдя на палубу, два друга буквально столкнулись с девушкой и та, ахнув, чуть отступила и засмеялась, а оба мужчины стати извиняться.

— Ну что вы, вы нисколько не виноваты, — воскликнула юная путешественница. — И мне, право, очень приятно вас видеть!

Они разошлись, улыбаясь и раскланиваясь.

— При следующей встрече тебе придётся ей представиться, не то это уже будет невежливо, — заметил Шерлок. — Имей в виду, она едет одна, даже без гувернантки, наш долг проявить к ней внимание.

— Откуда ты знаешь, что нет гувернантки? — спросил Джон.

— Она сама себе делала причёску и сама зашнуровывала платье. Кстати, и платье то же самое, и башмачки у неё одни. Она бедна. Вернув ей деньги, ты, вероятно, спас её от голодной смерти.

— Брось! — Клей взглянул на друга почти испуганно. — Но я в любом случае рад, что ей помог. Мне было приятно сделать это.

— Конечно, — согласился Шерлок с самым невинным видом. — Всегда приятнее возвращать, а не отбирать, и в этом, очевидно, единственное преимущество моей профессии над твоей.

— Бывшей моей! — поправил Джон довольно сердито и отвернулся.

После обеда он один прохаживался по палубе, решив предоставить Холмсу час-другой его любимого уединения — он видел, что тот опять ломает себе голову над загадкой «глаз Венеры», в которой, как говорил Шерлок, осталась ещё одна крошечная неясность.

На палубе царило солнце, однако свежий бриз, пришедший с юго-запада, смягчал жару, унося к тому же прочь клубы дыма, изрыгаемые трубами парохода.

«Девушка из буфета», как мысленно прозвал её Джон, стояла возле борта, и ветер красиво развевал её голубое муслиновое платьице, а чёрная лента на голубой шляпке взвилась и трепетала, точно пиратский флаг.

Придав себе самый непринуждённый вид, Джон подошёл к девушке и, когда она обернулась к нему, поклонился:

— Добрый день, мисс.

— Добрый день, — она улыбнулась, не скрывая радости.

— Я не буду слишком дерзок, — продолжал молодой человек, — если осмелюсь вам представиться? Увы, меня никто не может вам представить. Позвольте быть всегда к вашим услугам. Джон Рединг, младший член фирмы «Рединг, Браун и сыновья» из Лос-Анджелеса.

— Я очень рада, — произнесла девушка и доверчивым движением протянула руку новому знакомому. — Очень рада и очень вам благодарна, сэр. Меня зовут Лора Рэндолл.

— Леди Рэндолл?! — воскликнул изумлённый Клей.

— Ну да, леди, если вам угодно. А откуда вы знаете, кто я?

Джон понял, что совершил оплошность, и представил себе, как посмотрел бы на него Шерлок, окажись он рядом. Надо было, однако, выпутываться, и он весело рассмеялся:

— Мы с отцом часто бывали в Лондоне, леди. Я читаю лондонские газеты. Года два назад в одной из газет писали о вашем первом выезде в свет и о том успехе, который вы имели на балу в Вестминстере.

Леди Лора тоже засмеялась.

— А, да! Это было даже не два, а два с половиной года назад. Мне исполнилось как раз пятнадцать. Надо было подождать ещё год, но отец чувствовал, что не проживёт этого года, вот и вывез меня на тот бал. Он умер вскоре после этого, и мы с мамой остались решительно ни с чем. Наше состояние за последние десять лет исчезло. Оно и было невелико, а тут ещё отца уговорили вложить деньги в какие-то бумаги, а они... Я в этом ничего не понимаю. Словом, это оказалось убыльное дело, отца просто обманули. Ну, вот мы с мамой и жили, как придётся. Я вышиваю хорошо, так вот пришлось подрабатывать.

— Господи помилуй! — вырвалось у Джона. — И чего стоит теперь древность и знатность рода? Простите, леди.

— Ничего не стоит! — охотно и весело согласилась девушка. — Но всё у нас шло неплохо, пока была мама жива. А год назад и она умерла, и я поехала в Австралию с маминым двоюродным братом, дядей Чарли. Но он был такой страшный картёжник! Всё-всё проиграл, что у него было. А тот молодой человек, его друг, из-за которого он меня и привёз сюда, оказался такой же. Я не могла выйти замуж за такого человека, хотя он и барон, как сказал о нём дядя. Да будь он хоть принц, он человек противный. Неделю назад барон сбежал отсюда, от своих карточных долгов, а дядя Чарли застрелился. Это было так ужасно! Я не знала, как его похоронить, на что? Хорошо, что мне помогли.

Она рассказывала всё это просто, непосредственным тоном человека, которому давно хотелось высказаться. Потом вдруг умолкла и смутилась.

— Я всё говорю, говорю. Вы, верно, думаете: «Ну что за болтушка!» И разве вам интересно это всё? Но я... Этот год я была так одинока, а у вас такое доброе лицо, мистер Рединг.

— Я рад, что вы со мной откровенны, леди Рэндолл! — искренно произнёс Джон. — Спасибо вам! Так вы, стало быть, плывёте назад в Англию? У вас там кто-то есть?

— Никого нет, — голос девушки прозвучал грустно. — То есть, не совсем. В Норбери, это такое местечко под самым Лондоном, живёт в малюсеньком домике наша старая горничная, миссис Проуденс.

Я с ней и буду жить, домик можно поделить пополам и половину сдавать, хотя бы на лето. Когда-то недалеко от Норбери располагалось родовое поместье Рэндоллов, но оно было продано ещё в начале века.

— Я слыхал, однако, — заметил Джон, допуская вторую неосторожность, но полагаясь при этом на простодушие девушки, — что вы когда-то были помолвлены.

Она рассмеялась таким чистым весёлым смехом, что Клею показалось, будто рядом с ним зазвенел серебряный колокольчик.

— Ах, это наши смешные английские традиции! Меня помолвили в два года с мальчиком, которому было два с половиной. Сейчас ему бы только-только исполнилось восемнадцать. Но он умер, когда ему было пять. Бедненький! Мой отец возлагал все надежды на этот брак. Известие о смерти лорда Кромуэла совсем подорвало его здоровье.