Сирил Дейви - Великий труженик

- Итак, методизм стал распространяться среди язычников, брат Коук,— мягко сказал Джон.

- Да, сэр. И мистер Бакстер, с которым мы встретились на острове и который построил там для рабов церковь, сказал, что в этом и ваша заслуга.

Джон сидел очень тихо.

- В каком-то смысле, да. Первым человеком, позаботившемся о рабах и начавшем проводить для них богослужения, оказался плантатор, которому я проповедовал в одном селении в окрестностях Лондона сорок лет назад.

Коук перебил его:

- Да, но он умер, и работа остановилась бы, если бы вы не предложили мистеру Бакстеру попытать удачи в Вест-Индии. Вы знали, что это был тот человек, который мог бы справиться с работой в таком месте.

- Джон Бакстер был хорошим плотником и хорошим проповедником. У него была возможность отправиться работать на королевские судоверфи на острове Антигуа. Я посоветовал ему ехать, но когда я уговаривал его, то не предполагал, что результат будет таким хорошим.

Джон покачал головой в изумлении.

- У меня не было никакого представления о том, что произойдет, Томас; и все-таки с самого начала Бог руководил всеми моими поступками.

Джон притих и сидел почти не шевелясь. Коук, понимая, что Джону хочется побыть одному, наедине со своими воспоминаниями, встал и вышел, сказав, что ему лучше пойти и позаботиться о своей лошади.

Джон, оставшись один в своей комнате, вспомнил, как он впервые проповедовал в этой церкви, когда ее строительство еще не было закончено. Это было примерно через месяц после того, как он начал проповедовать под открытым небом. Он вспомнил о своей нелегкой поездке в Бристоль, вызванной письмом Джорджа Уайтфилда, вспомнил о том, как ему не хотелось туда ехать, а еще больше не хотелось думать об отказе от церковных богослужений и о проповедях на полях под открытым небом. Джон вспомнил о том, как он отправился майским вечером на улицу Альдерсгейт, когда закат окрасил лондонские крыши, и о том, как ему туда не хотелось идти.

“Я никогда не думал, что так произойдет,— сказал он себе,— И все же Бог всегда был со мной; Он вел меня и руководил мною. А самое замечательное то, что Бог по-прежнему с нами”,- тихо добавил он. Вдруг Джон резко встал, прервав свой дневной отдых, и подошел к письменному столу. Там как всегда был порядок. Он взял гусиное перо и чистый лист бумаги. У него была работа, и когда Уэсли ее закончил, уже стемнело, и ему пришлось зажечь свечи, чтобы дописать свои письма.

У Джона всегда была работа, до самого конца его жизни. За несколько месяцев до того, как он в последний раз заболел, он объехал центральные земли Англии, ее северную часть и добрался до самого севера Шотландии, а проповедовать Джон Уэсли перестал только за неделю до смерти. Последние дни своей жизни он провел в своем очаровательном домике, пристроенном к новой церкви на Сити Роуд в Лондоне. Друзья приходили навещать его каждый день. Последними словами, произнесенными неутомимым тружеником перед самой смертью, были те слова, что пребывали у него в сердце последние несколько лет:

— Самое замечательное то, что Бог с нами!

Теперь в этот маленький тихий домик, где Джон Уэсли провел свои последние дни, съезжаются люди со всего мира. Современные последователи Уэсли могут увидеть здесь его книги, его бумаги, его письма, вещи, которыми он пользовался. Кажется, будто он сам здесь находится, тихо взирая на входящих и выходящих индейцев и африканцев, австралийцев и американцев, мужчин и женщин всех цветов кожи. Церковь, основанная им, все еще жива, и горсточка методистов из Бристоля и Лондона выросла почти до 50 миллионов по всей земле. Но сам Джон Уэсли принадлежит не только методизму. Мы все чем-то обязаны ему за то, что он сделал для Англии и для всего мира. Он принадлежит всей Церкви Христовой.