Дмитрий Овсянников - Осколки Сампо [litres]

Разыгравшееся воображение рисовало картину жестокой битвы, которую деревья Сариолы многие годы вели между собой – по-своему, медленно, упрямо и беспощадно, чувствуя, что скудной земли северного края, давшей им жизнь, не хватит на всех. Редкие корявые березки, высокие сосны, тонкие ели, самой природой превращённые в карсикко, боролись за жизнь в страшной тесноте, мерялись силами, стремясь задушить соперника. Погибшие падали, бессильно протягивая к солнцу обломки корней, но солнца не было – толпа сражающихся собратьев тут же смыкалась над ними. Другие, слабея, из последних сил повисали на победителях, третьим, уже мёртвым, теснота не давала упасть, и среди буро-зелёного воинства серели их обнаженные растрескавшиеся скелеты.

Скоро среди скал стали появляться признаки человеческого жилья – маленькие рыбацкие домики, лодочные пристани. Издалека они казались пустыми – хозяева то ли ушли на промысел, то ли затаились при виде чужаков.

– Можно не скрываться, – сказал Антеро, когда лодка направилась к берегу, удобному для причала. – Похъёлане уже давно нас заметили. Вести о пришлых людях здесь разлетаются как на крыльях.

– Ох и не нравится мне это, – признался Уно. – Приветят как тех…

– Не думаю, приятель, – отвечал рунопевец. – Для купцов мы выглядим не слишком богато, для воинов – не слишком грозно. Не алчность, не страх взыграют сейчас у местных прежде всего.

– А что же?

– Любопытство.

Пристав к берегу, путники не успели сделать и десяти шагов, как под ноги Антеро вонзилась стрела с чёрным оперением, и из лесу раздался грубый окрик:

– Стоять!

– Мы идём с миром! Не стреляйте! – крикнул Антеро в ответ. Рунопевец остановился и поднял руки, показывая, что не несёт оружия.

Тут же из-за деревьев один за другим показались одиннадцать человек, вооружённых до зубов. Шестеро остановились поодаль, держа наготове луки и стрелы, пятеро приблизились к пришельцам.

– Кто такие? – сурово спросил предводитель – молодой, чуть старше Тойво, воин с луком в руках, длинным мечом и большим ножом у пояса. – Чего вам надо?

– Мы люди из земель Калевы, – спокойно ответил Антеро. – Держим путь сквозь Туманное море в гости к Лоухи, Хозяйке Похъёлы. Несём ей вести и добрый совет.

– Эманта не ждёт гостей! – отрубил похъёланин.

– Может, и не ждёт, – сказал рунопевец. – А только нежданный гость остается гостем. И позор ждёт хозяина, который его не примет.

Похъёланин цепким взглядом обшарил незнакомцев, потом отошёл к своим воинам. Коротко посовещавшись с ними, предводитель приказал что-то одному из лучников, тот молча кивнул и исчез в лесу. Затем стражник повернулся к Антеро:

– Стойте и ждите!

– Ты сумасшедший, – вполголоса произнес Кауко. Близился полдень; товарищи уселись на камнях возле вытянутой на берег лодки и угрюмо жевали подмокшие сухари.

– Зато живой, – бодро ответил Антеро. – Того похъёлане не тронут, кто их хозяйки не испугался. Из любопытства.

Рунопевец был прав – любопытство местных оказалось сильнее страха перед иноземцами и желания поживиться, но любопытство не вытеснило эти дрянные чувства – оно впитало их, сделавшись от этого непомерным. Северяне так и бросали голодные взгляды на лодку, пока не убедились, что в ней нечего брать; теперь они не скрывали разочарования. Похъёлане не подходили близко, но и не удалялись – они обступили пришельцев широким полукругом и стерегли, не спуская глаз, отчего Тойво стало крайне неприятно.

Юноша уже успел разглядеть похъёльских людей как следует. Он никогда не видел викингов – давешние погибшие на драккаре не в счёт, – но был уверен, что похъёлане похожи на них: рослые, сильные и статные, с гордой осанкой воинов. Впрочем, не было сомнений в том, что народ Похъёлы – близкая родня народа Калевы: на это указывали и черты лица похъёлан, и язык, на котором они переговаривались между собой – нечто среднее между наречиями карелов и хяме.

Диковинным был вид жителей северного края – в одежде сплошь бурая и чёрная кожа, да звериные шкуры мехом наружу, да множество уродливых амулетов из железа и бронзы; каждый человек при оружии: большие луки, тяжёлые ножи и тесаки, у всех впридачу мечи или окованные железом палицы. На предводителе и еще четверых – чёрные рубахи из переплетённых железных колец. «Кольчуги!» – изумленно шепнул Уно. Длинные, ниже плеч, волосы похъёлан были настолько светлы, что издали казались седыми, лица – неподвижны, словно высечены из твердой древесины, безо всякого выражения, и только в водянистых глазах читались одновременно бесконечная тоска и угроза всему живому.

Солнце поднялось высоко, когда на берег вернулся посланный предводителем стражи лучник, и не один – с ним из лесу вышло без малого два десятка воинов в блестящих кольчугах поверх кожаных рубах и плащах из волчьих шкур. Вел их высокий муж с серыми, как волчья шерсть, волосами и бородой до середины груди, убранной в две косы. Искусно выделанная шкура с головы волка служила ему капюшоном – казалось, что бледное лицо северянина выглядывает из разинутой волчьей пасти.

Молодой стражник поспешно подошёл к нему и низко поклонился, затем что-то быстро заговорил, указывая на незваных гостей. Вилобородый, в свою очередь оглядев незнакомцев, подошел к ним:

– Вы идёте к эманте Лоухи?

– Да, – в тон ему ответил Антеро.

– Следуйте за нами, – отрывисто произнёс похъёльский военачальник.

– Старые времена вернулись, – нехорошо осклабился один из воинов – приземистый длиннорукий человек с сивыми усами до подбородка, похожий на пень-выворотень. С плеча похъёланина свисала шкура росомахи, подвешенных к поясу ножей хватило бы на целый отряд. – Жирные тетерева сами просятся на вертел!

– У тетеревов нынче железные клювы, – Кауко Ахтинен не лез за словом в карман, – и они едят мясо. От пива тоже не отказываются.

Еле заметная в густых зарослях папоротника, вилась тропинка сквозь дебри, огибала утёсы, торчащие вверх подобно каменным рогам. Все вокруг выглядело так, будто здесь не ступала нога человека, и с каждым шагом крепло чувство, что от всего, на что бы ни упал взгляд, веет опасностью. Уже в который раз нахмурилось и заморосило дождём серое небо; в низинах притаились, ожидая своего часа, клочья густого тумана.

За всю дорогу похъёлане не проронили ни слова, не задали Антеро и его товарищам ни единого вопроса. Ни откуда явились гости, ни зачем просятся к Хозяйке Похъёлы, ни даже имён знать не пожелали. Они равнодушно поглядывали на вещи и оружие путников, правда, Тойво заметил, что кожаную котомку с кантеле Антеро старается скрыть от чужого взгляда.

Тропа расширилась, уходя вверх по склону горы, лес стал заметно реже и вскоре кончился. Глазам путников предстало селение, и не просто селение – целая крепость. Окружённая высоким частоколом, с башнями по углам, крепость устроилась на самой вершине, хищной птицей озирая округу – не мелькнут ли в окрестных лесах путники-чужестранцы, не покажутся ли у берегов моря купеческие ладьи с богатым грузом.