Дмитрий Овсянников - Осколки Сампо [litres]

– Сампо недаром похоже на ручную мельницу. Устройство мельницы подобно устройству мира, – Вяйнямёйнен умолк, размышляя, и заговорил нескоро. – Ильмо, а что станет с нашим миром, если сливать его богатства вовне, а взамен не оставлять ничего – ни трудов, ни благодарности, ни доброй души? Закон сотворения таков, что если где-то прибывает, то в другом месте убывает столько же. Огради, Создатель, увидеть то, что будет с миром, если нарушить закон! Голых камней, холодного праха – и тех не останется!

– Я перекую Сампо, – твёрдо сказал Ильмаринен.

– На что?

– Пока не знаю. Но я разобью ее на куски и брошу в огонь, как бросил все, что получилось раньше неё. Буду колотить молотом дни и ночи, пока не выбью из руды все негодное, что там осталось, пока не добьюсь совершенства. Я поспешил выносить её к людям – и ошибся.

– Мы оба ошиблись, брат. И исправлять ошибку нам обоим. Я отправлюсь в Похъёлу с тобой – Лоухи не захочет отдать Сампо по-хорошему. Я попробую убедить ее.

– С-скотина! – Тойво уже в который раз за ночь просыпался от собственной ругани. Впрочем, он и не засыпал толком – крутился и вертелся с боку на бок, даже глаза закрыть не удавалось.

В ушах по-прежнему звучала самодовольная речь Варкаса. Она оставила в душе Тойво гадливый осадок; теперь в ней нарастало и бурлило возмущение, не дающее заснуть и рвущееся наружу бранными словами.

– Ты чего? – Антеро присел на край лежанки – ему тоже не спалось.

– Антти, этот разбойник, который недавно ушёл – настоящий воин? – Тойво уселся, зябко кутаясь в овчину.

– Самый настоящий, – кивнул Антеро. – И не простой – знатный воин. Он командует дружиной, всегда сражается, да, может быть, ворожит впридачу.

– И те воины, о которых поётся в рунах…

– Могли быть такими же. Кто же теперь проверит!

– В рунах воины добрые и честные. Послушаешь про них и хочешь быть таким же. А на этого как посмотришь… Не хочу быть, как он! Неправду говорил он здесь! Нипочём не назвал бы такого героем…

– Варкас бы с тобой не согласился! – невесело усмехнулся Антеро. – Он ведь прав, если на первый взгляд – нельзя человеку без стремления к лучшему. Только в этом стремлении делать можно разное. Один свои владения обустраивает с любовью, другой соседей грабит с яростью. А ведь ты лихого человека первый раз увидел! Даже выслушал, чем он живёт и дышит. – Рунопевец понял огорчение племянника и теперь пытался утешить его, тем более что сам переживал нечто подобное. – Я, было время, нагляделся на воителей с лихвой. Сам викингом был. Кручинился потом так же, как ты сейчас, даже хуже.

– Ты не рассказывал об этом раньше, – удивился Тойво.

– О чём уж там рассказывать… – вздохнул рунопевец.

А рассказать было о чём. О том, как без малого десять лет назад бесшабашным и любопытным юношей отправился из родного дома мир посмотреть и себя показать. О том, как в Савонкоти сдружился с Тиэрой Осмо и вдвоём с ним дошёл до туманной Сариолы. Как, пожив там некоторое время, они разгневали местных жителей и удирали от них во все лопатки. Как заплутали в Туманном море и, едва не погибнув во время шторма, достигли шведских берегов. Долго бродили друзья неприкаянными среди чужого народа, перебивались случайными заработками и все искали обратную дорогу. Дальше их пути разошлись – Тиэра сильно затосковал по дому и в конце концов нашёл себе попутчиков до Виипури. Антеро же неутолённая жажда приключений привела в дружину викингов.

– Вот это да! – Ярл Свен, пожилой человек с длинными седыми усами, живым лицом и резкими движениями с интересом рассматривал чужеземного юношу. – Были в моей дружине шведы и норвежцы, руссы и англосаксы, а финнов не бывало! Чудно, право! Говорят вы, финны, – народ сродни троллям и альвам?

– Угу! – тряхнул нечёсанной головой Антеро. Бродячая жизнь последних месяцев сделала своё дело – карел уже изрядно походил на меньшого хийси или тролля, как называли этих существ шведы.

– Говорят, вы искусны в пении песен… и в чародействе? – последние слова ярл произнёс почти шёпотом.

– А то как же! – закивал Антеро в ответ. Пел он хорошо, ворожить по-настоящему ему до сих пор не приходилось, но сейчас парень готов был и приврать – уж очень хотелось попасть в дружину. Суровые воины, закованные в броню, вызывали уважение и восторг. Как славно было бы встать бок о бок с ними, поднять такой же расписной щит и научиться бою на сверкающих длинных мечах!

– Что ж, мне такой человек не лишний, – улыбнулся Свен. – Оружием владеешь? Ладно, научим. Тебе заматереть немного надо, и будешь викинг хоть куда! Видишь ли, – ярл протянул гостю небольшой рог с пивом, из второго пригубил сам. – Я много народу видел, все больше викингов. А это, свидетель мне Один, зверье. Жрать, бражничать, сражаться могут – и только. Скальды у меня почему-то не приживаются. А порой хочется побеседовать дельно с человеком иного склада, – ярл не уточнил, какого именно.

Два года ходил Антеро в дружине ярла Свена. Он в совершенстве овладел языком шведов, а те скоро изжили свое суеверное любопытство пополам с опаской, которое питали к карелу изначально.

Рубиться на мечах Антеро так и не научился – на это просто не хватило бы времени, зато отточил умение биться копьём и секирой – привычным оружием лесного жителя. Научился также водить корабль в открытом море, не видя берегов, выбирая путь по солнцу и звёздам, а в пасмурную погоду – с помощью диковинного солнечного камня, позволявшего отыскать солнце даже за плотными тучами. Такой камень был большой редкостью среди мореходов, и Свен берёг его как зеницу ока. Не далось Антеро только одно – умение грабить. Он ни разу не кинулся коршуном на добро побеждённых, и доля, положенная дружиннику при разделе добычи, не радовала его. Воспитанный на хуторе миролюбивых карелов, Антеро знал цену труда землепашца, пастуха или рыболова, и рука, уже привыкшая держать оружие, не поднималась разорить чужой амбар.

– Честный ты! – ухмылялся ярл. Слово, которое Антеро считал похвальным, в устах викинга звучало укором. – К чему это? Ты же дерёшься храбро! Запомни, Анунд, – так по-своему произносили имя Антеро шведы, – плох тот воин, что добычей гнушается! Мы же отважные, доблестные воители, не щадим себя в ратных трудах во славу Одина! Нам положена награда на этом свете и пир в чертогах Вальгаллы после смерти!

Одерживая победу, викинги предавались веселью: ели и пили в три горла, даже состязались между собой в бездонности желудка, хвалились подвигами и награбленным добром. Все это не занимало Антеро – он чувствовал разочарование в тех людях, которые поначалу казались ему героями. И чем чаще над кровлями захваченных селений поднималось пламя пожара, тем быстрее карел осознавал, что дело его товарищей неправое.