Карен Мейтленд - Соколы огня и льда

Хинрик встал за спиной Эйдис. Теперь его шёпот стал таким слабым, что я лишь видела, как движутся губы. Но я знала, о чём он молит. Эйдис опять коснулась сердца рукой. Клятва. Соколы. Она даст мне соколов! Я подняла кубок и, не давая себе времени на раздумье, проглотила горькую жидкость.

Пару мгновений я с трудом сдерживала рвоту, но всё же, мне удалось справиться. Пламя очага Уннур закружило по тёмной стене, пол пещеры качался будто опять начинается землетрясение, но похоже, никто кроме меня этого не замечал. Голова кружилась так сильно, что пришлось лечь. Глаза закрывались.

Я стояла в лесу. Ни единой звезды не мерцает на чёрном небе. Как будто потушили весь свет этого мира и небес, что над ним. Ветки деревьев шумят на ветру. Вокруг меня, царапая кожу, кружат сухие листья. Но я одна. Семья не спешит вслед за мной.

Я прильнула к шершавому стволу дерева и до боли в глазах вглядываюсь в темноту. Живот сводит от ужаса — я жду, что из-за тёмных деревьев вот-вот появятся люди, но они всё не шли. Я не знаю, что делать, куда идти. Теперь, когда я одна, я боюсь ещё больше, чем когда убегала от тех людей. Теперь я как будто отрезана от жизни.

— Ты смелая. Я почувствовала это сразу, едва ты ступила на нашу землю. Но ты должна стать ещё смелее.

Я обернулась, но никого не увидела.

— Эйдис? Где ты?

— Рядом с тобой. Но ты должна слушать, у нас мало времени. Нам нужно сказать тебе, что делать.

— Но я ничем не могу вам помочь. Хинрик умер. Я не могу вернуть его к жизни. Я должна уйти из пещеры, искать белых соколов. Хинрик говорил, что ты можешь их дать. Мне нужно два белых сокола, чтобы спасти жизнь отцу и многим другим. Прошу, если знаешь, где есть эти соколы, скажи мне.

Я отчаянно озиралась, пытаясь её разглядеть, но не видела ничего кроме деревьев. Но её сильный голос доносился сквозь стон ветра и шелест ветвей.

— Мы знаем, чего ты ищешь, но, если ты нам не поможешь, тебе не выжить, и не спасти отца. Слушай нас, Изабела. Дух мёртвого человека, который лежит в пещере, вошёл в мою сестру Валдис. Пока цел железный обруч на её теле, дух драугра не может покинуть пещеру. Но если мы избавимся от железа, он станет свободен и выйдет. В горе шевелится огонь, вода в озере отвечает. Ты слушала, как дрожит пещера. Вода быстро становится горячее, совсем скоро пещера наполнится обжигающим паром, и все, живущие в ней, погибнут. Вот почему Фаннар хочет разбить железные обручи — чтобы мы с Валдис могли выйти, спастись от смерти. Но вне пещеры я не смогу удерживать дух, вселившийся в мою сестру. Освободившись, мы окажемся вовлечены им во зло для многих будущих поколений. Нас станет нельзя уничтожить. Он заставит нас нести разрушения, зло и месть, а он будет становиться всё сильнее. Драугр истребляет людей. Птицы, пролетающие над ним, падают замертво с неба. Где бы он ни появился, люди и звери делаются безумными — мужчины нападают на своих жён, считая их скрытыми демонами, матери пьют кровь младенцев. Сила драугра возрастёт, он сможет обратить лето в вечную зиму, превратить день в ночь, полную ужаса и разрушения, которая никогда не закончится для тех, кого он убивает, поскольку они, в свою очередь, тоже поднимутся из мёртвых как драугры. Вот почему нельзя, чтобы Фаннар и Ари нас освобождали.

— Но ты же умрёшь, Эйдис... обваришься. Ты не должна... это... ужасная смерть. И если тебя не станет — что будет с духом этого дра... с этим. Что случится с тобой?

Ветки деревьев в тёмном лесу наклоняются ниже. Ветер усиливается, словно к нам приближается большой шторм.

— Если мы умрём, оставаясь связанными железом, ни его дух, ни наши не покинут эту пещеру. Мы останемся там вместе с ним навсегда. — В её голосе звучала ледяная твёрдость, Эйдис словно произносила вслух свой смертный приговор. — Он разорвёт нас в клочья. Он поглотит нас. Он направит на нас всю свою ненависть, он будет нас убивать, а мы — снова вставать из мёртвых, чтобы он мучил нас снова. Но я приму даже это, лишь бы не стать таким же адским чудовищем.

Мои ладони сжимают жёсткую кору дерева. От ужаса перед тем, что ей предстоит, я забыла собственный страх.

— Нет, нет! Так нельзя! Должен быть какой-то иной путь. Обязательно должен.

— Ты и есть другой путь. Ты должна вызвать мёртвых, должна собрать их в пещеру на совет мертвецов, дор-дум, пока ещё не слишком поздно. Теперь только в их власти заставить его возвратиться в собственную плоть.

То же самое говорил Хинрик — "ты вызываешь мёртвых".

— Но я не пойму... я не умею звать мёртвых. Ты сказала про Хинрика? Я его вызвала? Нет, я не звала... я не знаю, как.

— Ты привела Хинрика с помощью камня. Но есть и другие, те, кого ты видела в этом лесу. Они следуют за тобой. Чем ты их вызываешь?

— Ничем, — возразила я. — Я только вижу про них сны, не знаю сама, почему. Я даже не знаю, кто они.

— А у тебя нет ничего, принадлежащего им? — она продолжала настаивать, как будто хотела выяснить правду, неизвестную даже мне.

Я постаралась припомнить.

— В лесу было темно, но я увидела в листве на старой могиле что-то бледное и блестящее. И подобрала — просто чтобы взглянуть. Я не собиралась брать это себе, но едва коснулась — раздался крик. Ужасный. Я думала, позади меня дикий зверь, и побежала, не понимая, что делаю. Я упала в овраг, и только потом поняла, что всё сжимаю этот предмет.

— Скажи мне, что ты взяла с той могилы?

— Это оказалась кость, человеческий палец, с кольцом.

Я ощутила её взгляд на щеке — как дыхание ветра.

— Вот нить, что связывает их с тобой. И ты должна ею воспользоваться, созывая их на дор-дум. Если бы мне освободиться от железа так, чтобы драугр не знал, с помощью этой косточки мы с тобой созвали бы мёртвых. Но делать это нужно в нужный момент. Опоздаем — и озеро извергнется прежде, чем мы избавимся от железа. А если поспешить отправить дух назад в его тело — тогда драугр встанет. Мы все окажемся запертыми в пещере с тем, у кого сила десятерых и неугасающая жажда мести. Он уничтожит всех вас легко, как ребёнок разбивает яичную скорлупу, и никто не уйдёт из пещеры.

— Как же нам освободить тебя без...

Мой взгляд что-то выхватывает темноты. Я оборачиваюсь. Чуть подальше, среди деревьев, из земли сочится бледный свет, поднимается вверх как туман. Но не туман — отливающий жемчугом свет, ярко-белый, как от полной луны, а луны в небе нет. Он висит неподвижно меж дальних деревьев. Ветер, шумящий в листве и треплющий ветки, совсем его не колышет. И в это свете я вдруг вижу, как лесная земля под ним вздымается огромным курганом, как будто что-то пробивает путь изнутри.

С рёвом ярости из земли вырывается огромная рогатая голова, толстая шея. Высвобождается зверь, и вот уже он, мощный бык, стоит на поляне и бьёт копытами по земле. Шкура содрана с туши и свисает клочьями с голой кровоточащей плоти. Глаза — огромные чёрные дыры, из пасти капает кровь. Прежде, чем я успеваю двинуться, зверь опускает огромные чёрные рога и устремляется прямо ко мне.