Франческо Габриэли - Крестовые походы. Взгляд с Востока. Арабские историки о противостоянии христианства и ислама в Средние века

Властитель аль-Мунайтыры написал письмо моему дяде, прося прислать врача, чтобы вылечить нескольких больных – его товарищей. Дядя прислал к нему врача-мусульманина, которого звали Сабит. Не прошло и десяти дней, как он вернулся обратно. «Как скоро ты вылечил больных!» – сказали мы ему. И вот что он рассказал: «Они привели ко мне рыцаря, на ноге у которого образовался нарыв, и женщину с общим истощением. Я положил рыцарю маленькую припарку, и его нарыв вскрылся и стал заживать, а женщине я предписал очищение и укрепляющую диету. Потом пришел франкский врач и сказал: «Этот мусульманин ничего не понимает в лечении. Что тебе приятнее, – спросил он рыцаря, – жить с одной ногой или умереть с двумя?» Когда рыцарь ответил, что хочет жить с одной ногой, врач послал за сильным мужчиной и острым топором. Рыцарь явился с топором, и я присутствовал при этом. Врач положил ногу больного на бревно и велел рыцарю отрубить ее одним ударом. Рыцарь нанес удар на моих глазах, но не отрубил ноги; тогда ударил ее второй раз, мозг из костей ноги вытек, и больной тотчас же умер. Тогда врач взглянул на женщину и сказал: «В голове этой женщины дьявол, который влюбился в нее. Обрейте ей голову». Женщину обрили, и она снова стала есть обычную пищу франков – чеснок и горчицу. Ее состояние ухудшилось. Тогда врач сказал: «Дьявол вошел ей в мозг». Он схватил бритву, надрезал ей кожу на голове крестом и сорвал ее с середины головы настолько, что стали видны черепные кости. Затем он натер ей голову солью, и она тут же умерла. Я спросил их, нужен ли им еще, они сказали, что нет, и тогда я ушел, узнав об их врачевании кое-что такое, чего не знал раньше».

У франков нет никакого самолюбия и ревности. Бывает, что франк идет со своей женой по улице; его встречает другой человек, берет его жену за руку, отходит с ней в сторону и начинает разговаривать, а муж стоит в сторонке и ждет, пока она кончит разговор. Если же разговор затянется, муж оставляет ее с собеседником и уходит. Я был свидетелем следующего случая.

Приезжая в Наблус, я останавливался в доме одного человека по имени Муизз, у которого жили все мусульмане. В этом доме были окна, выходящие на дорогу, а напротив, на другой стороне улицы, стоял дом одного франка, продававшего от имени купцов. Для этого он брал бутылку вина от одного из них и кричал, что такой-то купец открыл бочку такого-то вина и кто хочет получить его – пусть придет в такое-то место.

Однажды торговец вернулся домой и нашел в своей постели человека, который лежал рядом с его женой.

– Что ты делаешь здесь рядом с моей женой? – спросил он.

– Я был утомлен, – ответил незнакомец, – и зашел сюда отдохнуть.

– Но как ты оказался в моей постели? – продолжал торговец.

– Я увидел, что постель постлана, – ответил человек, – и лег на нее.

– Но ведь жена лежит с тобой! – воскликнул торговец.

– Это ее постель, – ответил человек, – разве я мог не пустить ее на ее собственную постель?

– Клянусь! – воскликнул франк. – Если ты еще раз сделаешь это, я отведу тебя в суд. – Так проявилось его недовольство и высшая степень ревности.

Аналогичный пример я слышал от банщика по имени Салим из Аль-Маарры, который служил в банях моего отца, да помилует его Аллах. Салим рассказал мне:

– Я открыл в Аль-Маарре баню, чтобы заработать себе на жизнь. Однажды в баню пришел франкский рыцарь, а они не следуют обычаю, находясь в бане, опоясываться покрывалом. Он протянул свою руку, сорвал мое покрывало с пояса, отбросил его и увидел меня без всего, а я недавно обрил себе волосы на лобке.

– Салим, – крикнул мне франк. Я подошел к нему, и он указал рукой на мой выбритый лобок. – Салим, мне нравится! – воскликнул он. – Сделай со мной то же самое. – Он лег на спину, а у него на этом месте была точно вторая борода. Я обрил его, а он провел по этому месту рукой, погладил его и сказал мне: – О Салим, сделай то же самое с моей женщиной. – Он имел в виду свою жену. И он велел слуге, чтобы тот пошел и привел его жену. Она пришла, легла на спину, и рыцарь сказал: – Сделай с ней то же, что ты сделал со мной.

Я брил ей эти волосы, а муж сидел и смотрел на меня. Затем он поблагодарил меня и дал мне денег за мою услугу.

В этом заключается великое противоречие: у них нет ни ревности, ни самолюбия, но они отличаются великой доблестью, а разве доблесть не происходит от самолюбия и готовности напасть?

Многие франки обосновались в наших землях и стали жить, как мусульмане. Такие франки намного лучше тех, кто недавно приехали из франкских стран, однако они исключение, по которому нельзя судить обо всех. Вот пример. Однажды я послал товарища в Антиохию по делу. Там правил Теодор ибн ас-Сафани, мой друг. Как-то раз он сказал моему товарищу, что один франк пригласил его в гости, и предложил пойти вместе с ним, чтобы увидеть, как живут франки на Востоке. «Я пошел с ним, – рассказал мой товарищ, и мы вошли в дом одного рыцаря. Это был старожил, один из тех, кто прибыл сюда во время первого похода. Этот человек оставил службу в армии и жил на доходы с собственности, которой владел в Антиохии. Нам принесли прекрасно накрытый стол, уставленный чисто и хорошо приготовленными кушаньями. Рыцарь увидел, что я воздерживаюсь от еды, и сказал: «Не беспокойся и ешь все, что твоей душе угодно. Я сам не ем франкских кушаний, держу кухарок из Египта и ем только то, что они готовят. В моем доме не может быть свиного мяса». Я стал есть, но был осторожен, а потом мы ушли. В другой раз я шел по рынку, и ко мне привязалась франкская женщина, что-то говорившая на варварском языке, которого я не понимал. Вокруг нас собралась толпа, и я уже прощался с жизнью, когда неожиданно появился тот самый рыцарь, у которого мы были в гостях. Увидев меня, он подошел.

– Что тебе надо от этого человека? – спросил он у женщины.

– Он убил моего брата Урса, – ответила она. Урс – рыцарь из Апамени, был убит каким-то солдатом из Ха-мата. Старик упрекнул женщину.

– Этот человек купец, – объяснил он, – городской житель. Он не участвует в сражениях и живет очень далеко от тех мест, где был убит твой брат. – Услышав его слова, толпа стала расходиться. А он пожал мне руку. То, что я ел за его столом, спасло мне жизнь».

Вот пример грубости франков, будь они прокляты. Однажды, когда я посетил Иерусалим, я вошел в мечеть аль-Акса, рядом с которой была еще одна мечеть – в ней франки устроили церковь. Когда я заходил в мечеть, а там жили храмовники, мои друзья, они предоставляли мне маленькую мечеть, чтобы я в ней молился. Однажды я вошел туда, произнес «Аллах велик» и начал молиться. Один франк ворвался ко мне, схватил меня, повернул лицом к востоку и крикнул: «Молись так!» К нему бросились несколько храмовников и оттащили его от меня, и я снова вернулся к молитве. Однако этот самый франк ускользнул от храмовников и снова бросился на меня. Он повернул меня лицом к востоку и крикнул: «Так молись!» Храмовники опять вмешались и оттащили франка. Они извинились передо мной и сказали: «Это чужестранец, он приехал на днях из франкских земель на севере и никогда не видал, чтобы кто-нибудь молился иначе, как на восток». – «Хватит уже мне молиться», – ответил я и вышел из мечети. Меня очень удивило выражение лица этого дьявола, его дрожь и то, что с ним сделалось, когда он увидел молящегося по направлению к кибла.